кассира, скудно освещал их изломанные силуэты, придавая зрелищу жалкий и зловещий шарм. На душе остался неприятный осадок, словно после дурацкого представления. Почему они доверили мне такую кучу денег? Может, что-то срочное? Я надеялся, что произвожу впечатление порядочного человека.
Светало. Я подъезжал к Вилейскому водохранилищу. Мир окутывал туман: клочья его поднимались от воды, скользили по ней, выползая на шоссе. Лес ненавязчиво напоминал о своей древней тайне, поскрипывая отсырелыми стволами. Пачка денег покоилась на пассажирском сиденье, излучая, казалось, какое-то самостоятельное свечение. Темнота рассеивалась, окрашиваясь в фиолетовый и лиловый. Лунный свет дробился на поверхности водоема и постепенно вплетался в завязь рассвета, распыленную над линией горизонта. Я включил радио. Салон заполнился непривычно возбужденной литовской речью. У соседей началось что-то вроде голодного бунта. Я не понимал смысла отдельных фраз, но догадывался, что слушаю репортаж с площади перед парламентом.
Мировой кризис тасовал правительства, переливая недовольство по сообщающимся сосудам европейского сообщества. Крики революционеров оказали на меня убаюкивающее действие. Подъезжая к Плещеницам, я вдруг сообразил, что в селе – несколько автобусных остановок и на какой из них меня ждут японские девочки, непонятно. Увидев беседку для торговли ягодами и грибами, в которой неторопливо расставляли свои банки и ведра местные бабульки, решил спросить. Свернул на обочину, вышел из машины, присматриваясь к баночкам с земляникой. Женщины приветствовали меня, торопясь приступить к торговле, но вдруг рухнули ниц почти одновременно, крестясь и перешептываясь. Я подошел к ним, пытаясь заговорить и пожелать доброго утра, но они только испуганно бормотали что-то, не смея поднять на меня глаз.
– Девушки, мне бы земляники, – сказал я весело, но ответа не получил.
Я взял стакан с ягодами, спросил о цене, но хозяйка только глубже склонилась к земле, словно увидела начало светопреставления. Поговорить об автобусных маршрутах в селе мне не удалось. Я растерянно вернулся к машине. Закурил, ожидая, что торговки придут в себя и хоть как-то объяснят происходящее, но они как будто впали в транс и вовсе перестали шевелиться. Мужик, проходивший по шоссе с обувной коробкой в руке, швырнул ее на асфальт и побежал в лес. Я посигналил ему вдогонку, завел мотор и медленно двинулся к селу, размышляя о превратностях жизни.
На следующей остановке меня ожидало такое же разочарование. Люди падали на землю, бормоча молитвы и проклятия. Мальчишки закидали мой автомобиль камнями – хорошо, что стекла остались целы. С автобусным маршрутом я разобрался: он проходил по главной улице. Я переезжал от остановки к остановке, натыкаясь на ту же удивительную реакцию местного населения.
Наконец я увидел девочек. В белых платьицах и колготках, бантах и туфельках, они стояли с букетом гвоздик возле столба электропередачи, обклеенного объявлениями, и походили на первоклассниц в День знаний. Было видно, что они ждут меня, – быть может, японцы сообщили о моем приближении по телефону. Я надеялся, что встреча