Ржавый кран нашелся в самом углу, среди подгнивших тряпок и пустой упаковки моющего средства.
Вода в последний раз звонко ударилась о дно умывальника. И воцарилась тишина. Уля с наслаждением выдохнула, но долгожданного покоя не случилось. Раздражение, помноженное на усиливающуюся с каждой минутой тревогу, мешало сидеть на месте.
Рэм все еще не вернулся. Уля то и дело подходила к двери и вслушивалась, не раздадутся ли в прихожей его шаги. Мимо сновала Оксана, то вытирая пол, то злобно переругиваясь с пришедшим на обед мужем. Рэма не было.
Только скрывшись в комнате, ускользнув от стремящейся прорвать внутренние заслоны полыни, Уля поняла, как много лишнего сорвалось с ее губ. Рэм и правда старался помочь. Пусть это и не было его собственным решением, но он пытался объяснить что-то очень важное. Отталкивать его было глупо и нечестно. Но что поделать с собой, забывшей, каково это – вести разговор с кем-то, кроме бесконечной череды соседей по коммуналкам?
Перед глазами встало побледневшее от обвинений лицо Рэма. Уля сморщилась, пытаясь его прогнать, но совесть неприятно шевелилась в груди потревоженным зверем. Нужно было извиниться. Как можно скорее. Как получится искренне. Но Рэм не возвращался.
Теперь уже тишина начала выводить Улю из равновесия. Она потопталась у порога, вслушиваясь, не откроется ли входная дверь, не проскользнет ли внутрь захламленного коридора Рэм. Не открылась. Не проскользнул.
Уля решительно вышла в прихожую, на ходу просовывая руки в куртку. Она не знала, куда идет. На улице тоскливо накрапывал дождь. Мокрые стволы деревьев темнели на фоне серого неба. Ульяна растерянно огляделась. Идти было некуда, и она, давая волю ногам, бездумно зашагала куда глаза глядят.
Первый же попавшийся на ее пути прохожий пристально посмотрел ей в лицо, почти не моргая, цепко и напряженно. Нужно было самой отвести взгляд, уткнуться в заляпанные грязью ботинки и пройти мимо. Но Уля этого не сделала. Что-то все же успело измениться в ней, пока она сидела на скамейке рядом с Рэмом – слепая, не слышащая ничего, кроме шепота. Полынь все еще пугала ее, пугала до смерти, но мысль о бесполезности борьбы прочно осела в сознании. Потому Ульяна решительно ответила на взгляд незнакомого мужчины и, пока он не скрылся за поворотом, смотрела на него с явственным вызовом.
Полынь не пришла. То, чего так отчаянно боялась Уля, не свершилось. Воздух пах сыростью и осенней улицей. Никакой потусторонней горечи. Ничего такого.
Но вместо облегчения Уля почувствовала досаду. Как ей играть по правилам Гуса, если полынь решила спрятаться? Что делать, если она не покажется даже слабым отголоском весь этот месяц? Как тогда отыскать в шумящей бескрайней Москве три вещицы, что сойдут за подарочки для Гуса?
Вопросы захлестывали Ульяну подобно штормовым волнам, пока она шла, не разбирая дороги. Ноги сами привели ее к станции, повторяя изученный до последней выбоины маршрут. Не думая, зачем это делает, Уля купила билет до конечной, прошла на перрон и, сев в электричку, прижалась лбом к запотевшему