слоем грязи, которую наверняка даже не пытались смыть с самого дня постройки здания, то есть с начала прошлого века, свет пробивался из чистого упрямства. Анна держалась тоже из одного упрямства. Разувшись и подобрав под себя ноги, она сидела в самом углу жесткой лежанки и безучастно следила за снующими по полу крысами. Она не пошевелилась даже тогда, когда одна из них попыталась грызть шнурки на ее кроссовках.
Лязгнул засов, Аня медленно повернула голову.
– Сомова, на выход, – кашлянув, приказал молоденький охранник.
Она повиновалась, не раздумывая, не зная, куда и зачем ее ведут по длинному гулкому коридору. Она ожидала снова увидеть Банникова, который отпустил ее всего полчаса назад, измучив длительным допросом, на котором засыпал ее множеством вопросов, на большинство из которых она не знала ответа. Чаще других повторялся вопрос о том, где она спрятала награбленное. Что могла ответить Анна? Ведь она и в глаза не видела украденного, за исключением тех вещей, которые вынесла из квартиры Налимова. Она не имела ни малейшего опыта общения с милицией, но что-то подсказывало ей, что торопиться с признанием не следует. Анна угодила в более чем скверную историю. Она думала, что ее никогда не поймают, ведь свой ночной налет она тщательно продумала. Но судьба была против нее. Самым сильным ударом для новоиспеченной преступницы оказались фотографии – обыкновенные фото размером девять на двенадцать, на которых отчетливо была видна Анна в тот момент, когда находилась в квартире Налимова. Откуда взялись снимки, Анна не понимала. Но они означали, что у нее нет ни единого шанса вывернуться, к ее несчастью и к радости старшего следователя по особо важным делам полковника Банникова.
Конвоир заставил Анну свернуть в боковой коридор. Слабая тень удивления мелькнула на ее лице, когда они остановились перед незнакомой дверью. Милиционер впустил ее. Щурясь от яркого света, она увидела пустую комнату с голыми стенами, посреди которой стоял обшарпанный стол и два убогих стула. На одном из них сидел бледный как полотно Кирилл.
– У вас пять минут, – буркнул конвоир и вышел за дверь.
– Анна, я иду с повинной, – выпалил парень, как только они остались одни.
Анна подошла к столу, оперлась на него широко расставленными руками, наклонилась и прошипела:
– Даже и не думай!
– Это несправедливо. Мы были там вместе, ты не должна отвечать за все одна, – продолжал упорствовать парень.
– Я сказала – не смей. Где Макс?
– Его выпустили.
Анна моментально уловила, что его голос звучит как-то странно, и насторожилась:
– Что? – коротко спросила она.
– Дело в том, что мы, наверное, разминулись. Он позвонил мне, сказал, что его отпускают. Я задержался всего чуть-чуть – попал в пробку, но, когда подъехал, его уже не было, и я не знаю, где он, – растерянно сообщил Кирилл.
Глаза Анны расширились. Она прикусила губу, чтобы унять дрожь. Мысли, одна другой мрачнее, вихрем завертелись в ее воспаленном мозгу. Она слышала голос Кирилла, как сквозь толстый слой ваты, и не