придвинул свой стул ко мне поближе. – Он занимался библиографическими изысканиями, давал предисловия к изданиям, писал критические статьи.
– Знаю, само собой, – от страха перед нападающим стулом я забыла о «правильном» тоне и, постаравшись как можно более незаметно переместиться на дальний краешек стола, добавила: – Его литературоведческие работы стоит почитать.
– Вот именно! – Гуринсон неожиданно вскочил с места и протянул мне руку. – Пойдемте! Я вот только недавно видел здесь название статьи. – Он потащил меня к ящикам картотеки, явно посвященной этой стороне творчества Аполлинера.
Картотека периодического зала представляла собой довольно запутанный лабиринт из невысоких железных шкафов с выдвижными ящичками, до отказа набитыми картонными карточками с исходными данными статей зарубежных журналов и газет. Гуринсон увлек меня в самый дальний угол, присел на корточки и стал сосредоточенно копаться в одном из отсеков, постоянно повторяя: «Где-то вот здесь» или для разнообразия: «Где же я видел?». Я, не сочтя возможным невежливо возвышаться над почтенным пожилым господином, присела рядом с ним и стала с интересом наблюдать за молниеносными манипуляциями привычных к подобной работе рук. «Вот ведь, – пронеслась досадливая мысль, – а я до периодических изданий так и не добралась. Как бы все успеть за оставшуюся неделю? Еще столько непрочитанных статей, недобытой информации. А времени так мало – хоть плачь». И тут, совершенно неожиданно, Гуринсон оторвался от карточек, повернулся ко мне и, стремительно приблизив свое полное морщинистое лицо к моему, ткнулся губами в мою щеку. Я оторопела. На секунду показалось, что все это мне почудилось, что не было никакого поцелуя – только плод больного воображения, взбудораженного чтением непристойных романов Аполлинера. Но горячая слюнявая отметина на щеке настаивала на своем. В голове запоздало мелькнуло: «Нужно дать ему пощечину и убежать», только вот рука на пожилого «джентльмена» не поднималась. Высказаться тоже было трудно. Я онемела от обиды, возмущения и сидела в нерешительности до тех пор, пока не стало поздно что-то менять. Потом медленно встала. Профессор, довольный своей маленькой победой, с сияющим видом поднялся вслед за мной.
– Яночка, – запел он соловьем, – а вы приходите ко мне. Поработаем над вашей диссертацией в спокойной обстановке. Я вам и с периодикой помогу.
– Вы знаете, мне пора, – слова выдавливались с трудом.
– Да-да, конечно, – заливался Гуринсон. – Вы мне позвоните, и мы обо всем договоримся. Обязательно договоримся!
– Я пойду. – Я повернулась к профессору спиной. – До свидания.
– Вот-вот! – Он никак не мог угомониться. – Именно – до свидания! Я ведь могу на вашу работу рецензию прекрасную написать! И со вторым оппонентом помочь! У меня везде превосхо-одные связи!
Глава 2
Не оборачиваясь, я шла к выходу из зала и все еще слышала за спиной удаляющийся голос профессора. Левая щека до сих пор оставалась отвратительно