очутились на обширной площадке, прикрытой от станции этими горками.
Тут белели развалины бывшего санатория, и прямо посреди кирпича и мусора на земле все увидели странные бетонные ямки квадратной формы, наполненные водой.
Вода в них пузырилась и кипела, легкий парок реял над площадкой, а от воды несло тухлятиной.
– Фу, набздели! – пронеслось. И стали повторять эту шутку и громко смеяться, сбрасывая с себя напряжение первых тяжких минут на незнакомой земле.
Подбежал запыхавшийся Петр Анисимович, который челноком сновал по колонне взад-вперед, и, размахивая своим портфелем, попросил остановиться.
Но все и так стояли, не зная, куда идти дальше. Оказалось, что они пришли.
Указывая на ямки, Петр Анисимович сказал:
– Серная вода! Не слыхали! Ну, вот… Значит, даже полезно, если кто хочет помыться…
Ребята молчали. Подходившие сзади еще продолжали гомонить и, ничего не слыша, толкали передних и спрашивали: «Это что, наш дом, да? Мы прибыли, да?»
– Надо это… Надо лезть… Раздеваться и смыть всю дорожную грязь, – добавил чуть громче директор и покосился недоверчиво в сторону ямок. Было ясно, что и он не знал, как в них моются.
– Сам и лезь! – сказали в толпе громко. – Мы чево, дураки, что ли! Или нас сюда на суп везли?
– На суп? – не понял Петр Анисимович. – Почему на суп? – Он всматривался в лица ребят, будто искал хоть в ком-нибудь поддержки.
Но лица, как на подбор, были усмешливые, любопытствующие, в крайнем случае недоверчивые или испуганные.
– Это ведь непонятно что происходит! – произнес он, вытирая лоб. – Почему на суп? А?
– Потому что вареные, как раки, будем! – сказал кто-то, не скрываясь.
– Это же кипяток! Вон как бурлит!
– Ага, – пробормотал директор и вздохнул. – Серная вода… Никогда не видели… Это понятно, в общем…
Петр Анисимович посмотрел на ямку и, потоптавшись, направился к ближайшей из них.
Не оглядываясь больше на ребят, даже словно забыв про них, он стал медленно раздеваться. Снял пиджак, сложил его вдвое, наружу подкладкой, а под него, как какую-то драгоценность, портфель спрятал. Стащил брюки, рубашку, майку и почему-то в последнюю очередь ботинки.
В одних трусах, сатиновых, темных, длинных, до колен, он медленно, покряхтывая и вздыхая, подошел к ямке. Потрогал воду ногой, рукой пощупал – и все не решался окунуться. Как царь в «Коньке-Горбунке» перед кипящим котлом, где потом и сварится!
Вдруг, охнув, Петр Анисимович скользнул по краю прямо в воду, брызги полетели на ближайшие камни.
По толпе, сгрудившейся вокруг такого цирка, пробежал смешок. Раздались голоса, хохот, шутки.
– Это ведь непонятно что происходит! – произнес кто-то тоном директора.
– Очч-чен-но понятно! Сейчас мясной бульон будет!
– С наварчиком!
– Суп по-директорски!
– А может, братва, спасать пора: вас-то, придурков, много, а директор у нас один!
– Бросьте ему портфель! Он без