скрывал артистов от посторонних глаз. Вот оттуда вышли две красивые девушки в ладно пригнанной красноармейской форме и заговорили о чём-то с собравшейся тут детворой, кажется, просили им помочь украсить сцену. Форма так шла этим молоденьким артисткам, что Ахметсафа невольно залюбовался ими.
Сначала он удивился тому, что такие красивые девушки-мусульманки запросто сопровождают мужчин в их нелёгких военных походах, а потом ему самому захотелось пойти вместе с красноармейцами и, конечно, с этими хрупкими, словно ангелы, девушками… Хорошо, что сюда не пришёл Хальфетдин: ему нельзя даже близко подходить к таким прекрасным и чистым девушкам.
Ахметсафа не заметил, как очутился возле отца. Увидев и узнав юношу, Усманов положил ему на плечо свою руку и с улыбкой сказал:
– А я ведь знаю и помню этого смелого джигита! В прошлом году он спас каргалинских парней от головорезов Хабри!
Тут он тяжело вздохнул, посмотрел куда-то вдаль, где дымилась пыль беспокойных степей. И тихо сообщил:
– Нет уже неугомонного Хабри. В прошлом году, выйдя из вашего села, он со своим отрядом устремился навстречу войскам Дутова, даже меня не послушал, не стал ждать подкреплений. Это была наша последняя встреча… В первом же сражении с дутовцами его отряд был изрублен казаками… Да, в нём было много партизанской вольницы, строптивости, упрямства. Это его и погубило… К счастью каргалинцев, вот этот славный юноша в прошлом году спас своих односельчан от хабриевского самосуда…
Ахметсафа встрепенулся:
– Но ведь к отряду Хабри присоединились и наши ребята, и… Гусман абый тоже… Что же с ними?
– Не беспокойся, их в том бою не было. Я их не отдал Хабри. Каргалинских парней я в целости-сохранности довёз до самой Казани, а потом уехал в Москву…
…Откуда ни возьмись появилась маленькая Биби и обняла Ахметсафу за колени:
– Не уходи, абыкай, я тебя никуда не пущу, – залепетала девчушка. – Если ты уйдёшь в алмию, я и мама будем плакать.
Четырёхлетняя девочка, видимо, помнила, как провожали в прошлом году Гусмана в армию, и думала, что в этом году настал черёд Ахметсафы. Он вытер носик сестрички подолом её платьица, поднял её на руки и взглянул на отца:
– Пойдём домой отец. Здесь нет никого, кто знал бы что-нибудь о Гусмане абый.
– Приходите смотреть концерт, – напомнил им комиссар и направился к артистам.
…Когда через полтора часа Ахметсафа вновь подошёл к Новой мечети, концерт уже начался. Юноша с красиво поставленным голосом выразительно декламировал стихи.
Яик – опасная река,
Она норовиста, быстра…
Топи врагов, громи врагов,
И летом пусть уйдёт тоска…
Яик – глубокая река,
Весною тают в ней снега…
И пусть враги утонут в ней,
Так сердцу будет веселей…
Интересно, что Ахметсафа где-то уже читал эти стихи. По-моему, в какой-то газете, оставленной в прошлом году красноармейцами.