командное училище. В 2001-м закончил, вернулся лейтенантом в дивизию. Еще не отгремела Вторая чеченская… Боевые командировки, занимал должность командира взвода разведроты, участвовал в ноябрьской операции по уничтожению Шамиля Ирисханова – ближайшего дружка Басаева, работал в Аргуне – там под Новый год наши провели несколько успешных спецопераций…
– Ты вроде женатый был, – заметила Катя.
Вадим поморщился.
– В училище женился, – признался он неохотно, – привез жену с собой в дивизию. Развелся в 2002-м…
– Да уж, о себе ты не любитель рассказывать, – усмехнулся Борька.
– Да нет, никаких секретов, – отмахнулся Вадим. – Жилье было. Просто характерами не сошлись. Да и образ жизни у меня, знаете ли, еще тот. После училища в боевых действиях участвовал немного, хотя и пришлось поколесить. Последняя боевая операция – ликвидация наемников аль-Гамида в горах у села Автуры. Январь текущего года. Был тяжелый бой, потеряли много наших… – Вадим помялся. – Получил ранение… Да чего там, – он скрипнул зубами, – кое-как выжил. По кусочкам в госпиталях собирали. Три месяца лечения, два месяца реабилитации, санаторий под Кисловодском. Душа не выдержала – сбежал из здравницы. Но какой из меня тогда вояка? Отправили в отпуск по ранению. Сейчас живу в Н-ске, в квартире покойной тетушки, в ноябре формально мой отпуск кончается. Вроде оклемался, раны худо-бедно зажили…
– Поедешь дальше служить? – поежилась Катя.
– Поеду, – пожал плечами Вадим, – мы люди подневольные. Да, если честно, ничего другого не умею. Поздно переквалифицироваться в гражданские. На боевые операции, понятно, уже не отправят, буду салаг обучать военному делу. В Черехе – это поселок под Псковом, где стоит наш парашютно-десантный полк, – за мной зарезервирована сносная квартира…
– Ты и с парашютом умеешь прыгать? – зачарованно прошептала Валюша.
– Ерунда, – усмехнулся Макс. – У них в дивизии даже свинопасы с хлеборезами умеют прыгать с парашютом. Гораздо труднее прыгнуть БЕЗ парашюта.
– А за какие, интересно, заслуги ты был причислен к нашему братству? – хмыкнул Коля Сырко.
Очень трудно было что-то предположить. Вадим долго колебался.
– Я не верю своим воспоминаниям, поскольку не знаю, где память, а где воображение. Проще ориентироваться на сны – там присутствуют законченные эпизоды. Правда, сны частенько перебиваются рекламными роликами, – он бледно улыбнулся. – Новое слово в сновидениях, да?.. – они мутны, двояки, но именно они – отражения пережитого… Я рисую, высунув язык, какие-то картинки, а напротив сидит человек с водянистыми глазами, просто смотрит на меня. По коже бегают мурашки. Он берет из ящика три картонки, раскладывает передо мной. Это причудливые, зловещие фигуры, образованные зигзагообразными линиями и заштрихованной зоной внутри них. «В одном из них опасность, – цедит человек, – она убивает твою маму и скоро доберется до твоих дружков… Где опасность?» Я боюсь прикоснуться к листку –