Задор на лицах, искренняя радость, детская непосредственность и озорливость, шаловливые горошины чёрных глаз – вот что увидела и запечатлела Маришка вместо расхожих клише: измождённый, с торчащими ребрами темнокожий ребёнок, умирающий от голода. И как же ей нравилось здесь, среди них, любознательных и шустрых, находиться! К сожалению, предметов, которыми бы могла поделиться, с собой у неё не оказалось. Даже ручки или блокнота. Только немного денежек оставила в «копилке» директора на тетради.
Выведенная своим провожатым из трущоб, Маришка пообещала найти его снова, когда выйдет газета с её статьей. Вытерлась, насколько удалось, влажными салфетками и отправилась домой – снова на матату, не в такси же разъезжать с такими «ароматами».
День пробежал быстро, и Ортего был уже дома. Оказалось, Маришка ненароком нажала кнопку, когда убирала телефон, и тревожную эсэмэску он получил буквально недавно.
Таким своего мужа Маришка ещё не видела. От ярости он не мог подобрать русские или английские фразы, из него исторгались какие-то местные наречия. Но перепуганной девушке даже не потребовалось перевода.
– Девчонка! Дура! Какая же ты дура! – кричал огромный негр с лиловым, налившимся кровью лицом. – Зачем тебя туда понесло? Ты разве не знаешь, как там опасно?! Тебя же могли даже убииить!!!
Он замолк, схватившись чёрными руками за голову.
– Маринка, иди в ванну, сильно воняет, – сказал вдруг уже по-русски. Она, размазывая тушь по лицу, закивала и бросилась в душ, намыливалась и поливалась там долго, переживая задним числом ужас своей затеи, убогий вид нищенских лачуг и нестерпимые миазмы, источаемые горами мусора. И как сильно он испугался за неё, никогда ещё не орал так грубо.
Ортего сказал, что купит браслет с чипом, чтобы всегда знать, где она находится. Если только она ещё туда сунется…
– Сунусь. Я обещала принести статью, фотки и что-нибудь для школы.
Он зарычал и схватил себя за уши.
– Я оторву уши, пусть они не слышат это!
Маришка, чистенькая и розовая, в одной тунике, сквозь неё просвечивало тело, обняла своего рассерженного мавра.
– Ты помнишь, что женился на журналистке? У меня проснулся профессиональный азарт, мне осточертело просто сидеть дома и варить тебе ужин! – все это нежным, мурлыкающим голосочком. Следом она рассказала о визите в редакцию и своих планах.
– Тебя не возьмут в газету, там одни чёрные мужчины.
Наверное, он был прав.
– Милый, ты разреши, я всё-таки попробую! Мне очень нужно написать хорошую статью об этой школе, о будущем Африки, об этих светлых детях! Да-да, не смейся, ты понимаешь, почему «светлых»! И чтобы её опубликовали, и чтобы люди узнали и захотели помочь этой школе!
– Лучше бы я женился на медсестре… У нас были бы общие интересы и общая работа. А я женился на какой-то миссионерке, ей непременно надо нести просвещение бедным детям Африки!
Его ехидство было пропущено мимо ушей.
Они