невозмутимым. Это ее право говорить с кем-то или нет, но если она так хочет, то он ничего не имел против, потому что знал всегда, что общаться надо только тогда, когда этого хочется и с теми, с кем хочется, и никак по-другому.
№№№№№№
И все бы это прошло незаметно, если бы в тот момент бес Федор не заглянул к нему. То ли он сам пожаловал по доброй воле на дно озеро, то ли его остальные черти послали, как – знать, Только он озирался вокруг воровато, словно что-то или кого-то отыскать хотел, заглядывал во все углы, и не сообщал о цели своего визита.
– Ты слишком мягок, Кеша, – говорил он потом, когда они уже уселись, потягивая пиво из кубков.
– Попробовала бы она со мной не разговаривать. Я бы ей показал бойкот, забыла бы дорогу в мое болото.
– Вот потому у тебя ни озера, ни русалок нет, – осторожно заметил Кеша.
Он не хотел обидеть собеседника, но просто старался пояснить ему, почему такое с ним случилось. Вдруг это поможет, и бес исправится.
– И ни кола, ни двор нет, ты уж говори прямо, – вмешалась вторая русалка Анфиса, которая никогда ни с кем в молчанку не играла, это было слишком суровым наказанием, даже когда все остальные ей бойкот объявляли.
– Но Кикимору надо освободить, вернее замуж за Банника выдать, вот и покажи на что ты способен, – обратилась она к Федору, – все равно никакого прока от тебя нет, так может хоть какое-то доброе дело сотворишь.
Она хотел защитить Кешу и услужить ему, и немного поиздеваться не помешает и над бесом и над Кикиморой, они вполне того заслужили. А Анфиса всегда была за справедливость.
– Хорошо, но я что-то другого не пойму, почему ты так со своей подругой верной поступаешь, что готова ее замуж за любого самого злобного банника выдать? Вот и верь после этого в вашу дружбу, – возмущался бес, ему надо было хоть как-то пнуть справедливую русалку.
Собственно сам он знал подлую натуру русалки, но ему хотелось показать Кеше, с кем он в одном озере находится. Чем меньше таких добрых подружек рядом, тем спокойнее и проще всем живется, в этом Федор был уверен.
– А по какому праву русалка, еще одна моя подруга верная, живого князя на землю не отпускала и за мертвого выдавала, этой подлости ты не замечал? – не унималась Анфиса.
Она увлеклась, и сказала то, что было известно всем, кроме Водяного.
И в тот момент они оба взглянули на Кешу, и поняли, что он единственный в собственном озере еще не знал о том, что было известно всем остальным – княжич не был мертв, и к Яге он со своими просьбами ходил напрасно. Но почему же все трое: и бес, и русалка, и яга не заикнулись даже об этом. Понятно, что у каждого из них были на то свои причины. Но как бы добр и терпелив он не был, но в глубине души Кеши с той минуты поселилась обида. Он не мог терпеть открытую ложь, когда на тебя глядят и говорят неправду, но если просто молчат и не говорят правды, это так же подло и скверно. Хотя он терпеть