для наших отцов-командиров.
По правде говоря, уровень боевой подготовки, знание дела и исполнительность в деле были высокими. Через год после увольнения посетил свой полк… профессионализм упал на пару порядков – командиры вздыхали по нашим знаниям и рукам.
А «дедовщина» была яростной и зверской – командиры выли от невозможности вернуть «нашу» добропорядочность и справедливость… послушав жалобы командиров, осознал… и возможно в глобальном масштабе, как безжалостно может эксплуатироваться милосердие и доброта теми, кто не имеет культуру пользоваться ими.
И вот… логики в словах уже не было… рассудочность рассыпалась под воздействием ненависти… взаимные упрёки зашли слишком далеко – зверская ярость и непримиримость сверкали в глазах и сжимали кулаки… исход один – драка!
Он крупнее меня… на моей стороне натренированность и боксёрский опыт. Опережаю ударом… и пропускаю – мои рёбра встретились с его кулаками… нас, как котят, скрутили и растащили в разные стороны.
Пытаемся брыкаться, рвёмся друг к другу, оплёвывая матерными и оскорбительными словами… даже в ту минуту было стыдно.
Позже, на протяжении многих лет, краснел и приходил в разрушенное состояние, вспоминая эту стычку – недовведенную до конца дуэль на кулаках.
Чтобы не мучить совесть и один раз… и чтобы навсегда, нужно прогнать через извилины мозга эту мерзкую сцену, найти её корни и понять, что из них выросло… понятое оставить в покое, и оно оставит меня.
Причиной обоюдной вспышки гнева стало множество факторов, слившихся воедино.
Главное, личная неприязнь друг к другу… часть группового мундира мы поддерживали своеобразно – не только делали вид, но на самом деле не замечали один другого, даже находясь рядом при деле – меня не было для него, а его для меня.
Он не терпел во мне способность разделять мнение каждого, не разделяя людей по разрядам и породе, словно моё согласие с кем-то оскорбляло его.
В нём мною нетерпима была прямолинейность, в которой раскрывалось малоосмысленность и бестолковость, а значит ненадёжной в общении, но она была его и ему принадлежала.
Меня коробило от его «остроумного» цинизма в характеристиках, которыми унижал своих сотоварищей, а себя ощущал высоко стоящим… но никто из наших «годков» не был ни под его влиянием, ни дружески предрасположен к нему – он был случайным в любой компании.
Одиночка с самомнением … но воздействовать было его страстью, причём упрощённым способом, как уличный хам – неожиданной требовательностью, безапелляционной глупостью в ранге истины последней инстанции, ошарашивать и смущать, вызывая страх, осушающий язык для возражения.
Он не терпел меня за понимания его надуманных глупостей… и молча сносил мои возражения… а в этот раз он был непримирим – от силы правоты, а я ему перечил любым способом… и стал на своём – не верилось в его правоту…
Поводом обоюдной вспышки гнева явилось унижение «молодых» –