решил клюнуть и поехал в гости на смотрины подружки сестры. Девчонка ему понравилась, и он решил перебраться в Ледовск, оставив под Киевом дом с родителями и младшим братом. Малому, как он называл Сергея, лейтенанту
«Вымпела», оставлялся дом и родители на попечение. Сам же Казанец вскоре женился и с помощью родителей жены и незаурядной житейской хватки построил дом, обзавелся сыном и устроился в РУВД города Ледовска. Но вскоре Казанца многое стало настораживать – и в характере начальника РУВД, и главное – в размахе того беззакония, которое творилось в районе. Игнатов же, видя, что из Казанца хорошего подручного не получается, поручал ему мелкие, несущественные дела и всячески старался притормозить его в продвижении по служебной лестнице. Казанец не роптал, вида не показывал, а исподволь собирал материал на зарвавшегося начальника. Видя, что Казанец все терпит и покладист, как агнец Божий, Игнатов, когда в Киеве начались приснопамятные события и многие из «Вымпела» стали подвергаться преследованиям, принял на работу и его брата Сергея. Сергей работал в «Вымпеле» связистом. Когда Александр Казанец, старший брат, рассказал малому о том, что вытворяет «хозяин» полиции, братья решили Игнатову всячески противостоять, и Сергей незаметно поставил у Игнатова «уши»-прослушку, и теперь все художества Игнатова с местной и особенно дагестанской мафией обоим братьям были хорошо известны. Поэтому истинную подоплеку убийства Горина братья Казанцы отлично знали. Догадывались они и об истинной подоплеке покупки дач местных жителей, но все же еще не вполне – пока лишь косвенно. Появление Дрожжина и сделанные ему предложения о продаже за баснословные деньги дачи, которая их не стоила, дали Казанцу новый импульс в расследовании. Он понял: не исключено, что за этим стоит большая афера дагестанцев, начавших возню с китайскими арендаторами. Но пока о своих соображениях Казанец не счел нужным делиться с Дрожжиным, а лишь предложил свои услуги.
Вернувшись из полиции на дачу, Дрожжин все рассказал Ольге, с которой уже успел помириться после ее извинений.
– Не знаю, что сказать Татьяне Георгиевне. Она так надеялась, что дело сдвинется с мертвой точки.
– Папа, конечно, говорить всегда надо только правду, – сентенциозно отозвалась дочка, – но в то же время правду лучше не говорить.
– Что это за логика такая? – недоумевал Дрожжин.
– Вот такая и логика: правду лучше не говорить, но всегда говорить правду.
– То есть? – начал уже сердиться Дрожжин. – Так любое суждение и дело до абсурда можно довести.
– Просто правду надо уметь говорить – в этом вся штука. Мне кажется, что сегодня самым отвратительным человеком будет тот, кто направо и налево будет резать правду-матку. Мы давно привыкли жить в парадигме абсурда. Половину того, что с людьми происходит, они предпочитают скрывать. Вот к примеру: абсолютно очевидно, что ты влюблен в Татьяну Георгиевну. И что ты делаешь? Вместо того чтобы сказать ей о своих чувствах,