ей под ноги.
– Думала, придешь к Вике, поплачешься, и она тебя простит? Простит за то, что ты пыталась ее очернить перед парнем, подсыпав таблетки? Не выйдет – родители увезли ее на море, тебе здесь ничего не светит.
– Они уже уехали? – в потоке слов, перемежаемых ругательствами, растерянная Катя услышала не все.
– Не приходи сюда больше – здесь все знают, какая ты лицемерная тварь. Зря на тебя родители Вики не заявили…
Парень прошел мимо, толкнув Катю плечом.
Как оказалась на автобусной остановке, она не помнила. На метро добираться домой быстрее, но сейчас она никуда не спешила. Ее сознание словно накрыло полупрозрачным колпаком, за которым остался прочий мир. В голове крутилась одна фраза: «…пыталась очернить перед парнем, подсыпав таблетки». Она подсыпала? Она?! Чтобы очернить перед парнем? Это перед Артемом, что ли? Перед трусливым депутатским сынком, любящим снимать на камеру, как друзья издеваются над одурманенными жертвами?
Зайдя в автобус, едущий в ее район, Катя на автомате расплатилась и присела на освободившееся место у окна, в самом конце салона.
Неверие сменилось обидой. Подруга предала ее, выставив главной злодейкой. Как же она могла?!
– Девочка, тебе плохо? – спросила жалостливо женщина, сидящая по соседству.
– Нет…
– Держи, – она протянула Петрашовой бумажный платок, – у тебя все лицо в слезах. Парень бросил? Поверь, детка, невелика потеря, с возрастом ты это поймешь.
Коснувшись мокрых щек, Катя прошептала:
– Не парень… я подругу потеряла…
Нечаянная собеседница поняла по-своему:
– Ох, умерла подруга? Болела или несчастный случай?
Девушка не стала разубеждать, кивнув. Виктория для нее больше не существовала, все равно, что умерла.
– Оно ведь и не знаешь, кому сколько отмерили, и где смерть встретишь. Вон у моей племяшки случай был. Купили они с мужем гостинку в перестроенном из общежития доме. И что ты думаешь? Часть крыши рухнула аккурат над их жильем. Хорошо, что в гостях у матери были, поэтому живы все остались, – тетка рассказывала со смаком, откровенно радуясь новому слушателю. – Фирма, выплатив им какую-то компенсацию, потом заявила, что виноваты они сами, потому что якобы убрали несущую стену… И вот что теперь им делать? И на новую квартиру денег нет, и суд предстоит. И адвокаты, все как один сговорились, отказываются идти против хозяина фирмы. Мол, с депутатом Павловским связываться опасно. На примере журналиста уже все это поняли…
– Простите, какого депутата? – переспросила вынырнувшая из собственных мыслей девочка.
– Да Павловского, чтоб ему пусто было!
Что-то перевернулось внутри у Кати, и на предательство подруги она посмотрела по-новому. А что если родителей Кати заставили так говорить? Чтобы очистить репутацию Павловских?
Странное, незнакомое ранее чувство, сдавило грудь. Гнев. Жгучий, ярый, огненной лавой распирающий изнутри. Она задыхалась от гнева.
– Разрешите, мне скоро выходить…
Протиснувшись мимо женщины, подогревшей