еще больше пришла в негодность: на кузове появилась ржавчина, покрышки потрескались, одно стекло стащили, другое мальчишки разбили мячом.
Борис еще пыжился, говорил, что сделает новый «современный, обтекаемый кузов», что «уже достал матрицу и эпоксидную смолу», но так ничего и не сделал. Его машина, точнее остов от машины, еще несколько лет маячила во дворе как памятник горе-автомобилисту.
К этому времени от Бориса отвернулись все приятели, включая джазменов, ведь он и с ними встречался «по пути». Прибежит на репетицию, бросит: «Как дела?» Минут пятнадцать поиграет – и сразу: «Извините, спешу, дел невпроворот».
А Тамара уже открыто его презирала и по любому пустяку срывалась на повышенный тон:
– …Жалок мужчина, который в тридцать лет ничего не добился. И что это за муж, который не бывает дома?! Днем носится по каким-то дурацким делам, устраивает себе поигрульки, ночью торчит на стройках, дудит в дудку. Домой заглянет, помурлыкает под пластинку – и только его и видели… И секс у нас какой-то странный – раз в два-три месяца. Я как соломенная вдова, живу любовными впечатлениями от первых месяцев замужества. Да и были ли они? Иногда мне кажется – я все выдумала, и даже непонятно, как появился сын. Надоело все до чертиков!
Все чаще Тамара поговаривала о разводе. В такие минуты Борис клялся, что закончит диссертацию и начнет «жить мудро». В самом деле, несколько дней пытался быть добропорядочным семьянином: вновь отделывал квартиру, переписывал давний «научный труд», ходил с сыном в зоопарк, помогал жене по хозяйству, попутно, чтобы ее задобрить и выразить «вечную любовь», рисовал ее портрет, посвящал ей стихи… А через неделю являлся домой поздно… с новыми головокружительными планами.
С годами Борис дошел до абсурда: утром сделает гимнастику, немного порисует, попишет, заглянет на пару строек, где числился сторожем, приедет на основную работу (в лабораторию института), через каждые полчаса устраивает перерыв – то забежит в библиотеку, то в спортзал…
А после работы отдаст дань накатанному маршруту: стадион, курсы, бассейн (нигде особо не задерживаясь), посетит джазовое кафе, шахматный клуб (новое увлечение) и партию зеленых (из патриотических чувств), ненадолго появится в семье, чмокнет жену в щеку, погладит по голове сына, проглотит ужин, покопается в радиосхемах, поиграет на трубе, одолжит велосипед у соседа – сгоняет к своим старикам, заодно в мастерской что-нибудь попилит, поколотит; вернет велосипед соседу, снова, для приличия, заглянет в семью, снова обойдет стройки – и все в сногсшибательном темпе, под несмолкающий джаз.
Однажды он пришел домой, но жены не застал. На столе лежала записка: «Я подала на развод. Выносить тебя больше нет сил. Ищи себе комнату. Мы с сыном пока поживем у моих родных. Не приезжай и не звони. При одном упоминании о тебе меня бросает в дрожь».
Чтобы глубже осмыслить произошедшее, Борис сходил в магазин за водкой (для него неожиданный поступок), а вернувшись, поставил печальную пластинку и долго рассматривал