ты, отче, знаешь. Может, продемонстрируешь их своей бывшей жене, и матери твоих детей? Или ты вежлив только со стряпухами?
Не желая быть участницей перебранки, Юлия поднялась, улыбнулась Аркадию, и направилась к двери в сопровождении Анны и Марии.
– Ты, юноша, можешь идти с ними – обратился хозяин поместья к Орлику. – Помоги своей матери. Ты молодец, храбро держался. – Раб поднялся и нетвердой хмельной походкой последовал за женщинами. – Все остальные тоже свободны. Пусть останутся только Велизарий, Константин и ты, Никифор.
Вооруженные слуги торопливо вышли из «Апельсиновой комнаты». Иоанн, которого не приглашали, остался сидеть на месте. Аркадий пересел на диван, откинулся на спинку, налил себе вина, разбавил его водой и с удовольствием отхлебнул.
– Садитесь – велел он старшему сыну и Константину. – Только снимите обувь. Вы знаете, Ирина терпеть не может, когда по персидским коврам ходят в сапогах. – Помещик сделал еще несколько глотков вина, прочистил горло и продолжил своим мурлыкающим голосом.
– Итак, ситуация скверная. Рядом с нами расположился отряд императорской гвардии. Ты, Велизарий, поднял руку на одного из них, то есть стал государственным преступником. Более того, ты предоставил убежище бунтовщикам и беглым рабам, сделав меня и всех нас врагами императора Фоки.
Велизарий, не ожидавший такой оценки своих героических действий, побагровел и вскочил на ноги.
– Но ведь ты сам учил меня, что долг господина – покровительствовать слугам, долг сильного – оберегать слабых, долг воина – защищать мирных жителей. Неужели я должен был позволить этим мерзавцам затравить женщин, как диких зверей? Ты этого от меня ожидал?
– Я тебя пока ни в чем не обвиняю. Я описываю факты – спокойно и твердо ответил Аркадий. – Действительно, долг господина защищать своих слуг, но эти люди не наши слуги. Ты проявил благородство и спас четыре жизни. Когда утром гвардейцы ворвутся в «Серебряное озеро» и начнут убивать его жителей, на твоей совести будет триста жизней.
– Не на моей, а на их! – горячился Велизарий. – С каких это пор обороняющиеся повинны в том, что на них нападают? К тому же не так просто прорваться через наши стены.
– Ты предлагаешь объявить императору Фоке войну? – поинтересовался Иоанн и расплылся в ехидной улыбке. – Первая война Константинополя и «Серебряного озера»? Или ты тайно надеешься, что в хроники она войдет, как битва Велизария с узурпатором?
– Сиди и читай свои книги – огрызнулся Велизарий.
– Ты бы тоже почитал, может ума прибавится.
Аркадий метнул на младшего сына суровый взгляд.
– Умолкаю и превращаюсь в камень – ответил тот, но ехидная улыбочка так и осталась на лице.
– Убивать будут гвардейцы, но спровоцировал их ты – продолжил помещик. – А значит, их кровь будет и на твоей, и на моей совести.
– Так что же теперь, выдать им двух хрупких женщин,