вещах. У этого коньяка нет никакого смысла. Даже цвет, запах и вкус – это, скорее, свойства наших сенсоров, чем напитка, как такового. Поэтому пей, наслаждайся и перестань париться. Иначе мозги вскипят раньше, чем ты встанешь из-за стола.
Пока Август к делился со мной своей мудростью, бар начал наполняться публикой. За стойкой, справа от нас расположились два единорога. За столиком в углу веселилась компания каких-то земноводных существ, предположительно, наших гостей с Сириуса. В другом конце зала трое юных кустов неторопливо пили хлорофилл из высоких стаканов.
И во всем этом бестиарии единственной бестией был я. Именно я не вписывался в картину обычных постояльцев бара, зашедших выпить пару-другую порций для поднятия настроения. Я вдруг понял, что на меня не показывают рогами, копытами, щупальцами, ростками, ложноножками и усами только лишь по причине хорошего воспитания завсегдатаев, которые делали вид, что не обращают внимания на диковинное существо, расположившееся рядом с Августом к.
– Не парься, – прошептал он мне на ухо, – я тебя пригласил сюда не для этого.
– А для чего? – спросил я, но ответа не последовало.
ЗАКОН ТОРЖЕСТВУЕТ
– Закон торжествует! – почтительно говорю я.
– Не верю! – возражаешь ты, – Посмотри вокруг! Разве ты не видишь расцвет преступности?! Полиция и спецслужбы во всем мире демонстрируют свое бессилие. Тюрьмы переполнены, а это настоящие криминальные университеты, единственные, кстати, из учебных заведений, гарантирующие своим выпускникам трудоустройство по специальности. Суды завалены делами. Законники только и делают, что усложняют и так уже невозможные для соблюдения кодексы. Карательная система обрушивается на головы невиновных… И ты говоришь…
– Да, – перебиваю я тебя, – Закон торжествует!
– Закон не может торжествовать, – вновь возражаешь ты, – да и как он восторжествует, если вся огромная правоохранительная система живет и развивается за счет преступлений?! Разве пойдет она на то, чтобы стать ненужной или даже просто менее необходимой?
– Ты прав, – соглашаюсь я, – Закон не хочет уничтожать преступность. Закон торжествует!
– Вот именно, что не хочет, – подхватываешь ты, – ведь были примеры. Так маршал Жуков за несколько ночей покончил с бандитизмом в Одессе. А в 60-годы в СССР поместили всех «воров в законе» в общие зоны, перевели на хлеб и воду, заставили работать, и грызться между собой, истребляя друг друга. И если будет проведен массовый отстрел всех маститых бандитов и террористов, народ воспримет это на ура! Но Закон не борется с преступностью.
– Ты прав, – вновь соглашаюсь я, – закон не борется с преступностью. Он культивирует ее, как земледелец культивирует хлеб. Ибо, являясь пищей закона, преступность позволяет ему расти, развиваться и набирать силу. Закон торжествует!
– Закон не может торжествовать, – повторяешь ты, как заведенный, – для торжества закона необходимы более простые,