трагична, не следует терять надежду.
Фраза прозвучала ужасным каламбуром, Люба впала в истерику, Иван Сергеевич заработал гипертонию, но махнул рукой на свое здоровье и бросился спасать девочку. Все началось сначала, стерильные боксы, лекарства… Положение усугублялось депрессией, в которой пребывала Наденька. Маленькая девочка видела, как мучительно уходил младший брат, и впала в отчаяние.
– Я умру, – плакала она, – Сережу не спасли, значит, и мне не помогут.
Иван пытался взбодрить дочку, но та лишь рыдала, говоря:
– Мы близнецы, у нас одна судьба.
– Солнышко, – пытался вразумить ее Иван, – вы не двойняшки, родились с разницей в двенадцать месяцев.
– Нет, нет, – мотала головой Надя, – это не считается. Мы всегда были вместе, нас звали неразлучной парочкой. Я уже не маленькая, все понимаю.
Любой доктор скажет вам, что психологический настрой больного не менее важен, чем лекарства и уколы. Если человек сдался и решил умереть, спасти его невозможно. Состояние Нади делалось все хуже, и сейчас ей требуется пересадка костного мозга.
Иван Сергеевич запнулся, снова выпил воды и продолжал:
– На беду, дочери невозможно подобрать донора: я не подошел, по базе ей тоже никого не нашли. Нужно подождать, вероятно, появится подходящий человек, но пока его нет, а время бежит, понимаете? Вся надежда на вас.
Димон нахмурился:
– Но что мы можем?
Добров отвел в сторону глаза, а я сказала:
– Я плохо разбираюсь в медицине, но слышала, что лучше всего обратиться к родственникам, родителям, братьям, сестрам. Отец не совпал по параметрам, но мать? Она определенно подойдет.
Игорь Сергеевич глубоко вздохнул:
– Люба отказывается сдавать пробу.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Отказывается сдавать пробу? Не хочет спасти умирающую Надю? Но почему?
Добров сложил руки на груди:
– Не знаю, думаю, она боится. Костный мозг для Сережи брали у нее, жене потом было очень плохо, она долго восстанавливалась. Доктора говорят, что это рутинная манипуляция, отработанная, она хорошо переносится здоровым человеком. Когда встал вопрос с Сережей, Люба первая ринулась сдавать анализы. А сейчас она увиливает, придумывает странные оправдания. Объявила себя больной, показывала градусник с высокой температурой, начала демонстративно кашлять.
– Вот видите, – с облегчением воскликнула я, – она подцепила грипп. У человека, зараженного вирусом, нельзя брать костный мозг.
Добров полез в карман и вытащил мобильный с большим экраном.
– Отличная техника, – не выдержал Димон, – с хорошей видеокамерой и кучей других примочек.
Иван Сергеевич нажал на кнопку:
– Смотрите.
Мы с Коробковым наклонились над телефоном. На экране появилось изображение женщины, она стояла в ванной у раковины, спиной к тому, кто вел съемку.
– Моя жена, – тихо пояснил Добров. – Смотрите, она открывает аптечку, достает