делает напряженную морду и продолжает расстегивать голубую рубашку.
– Что, ссышь?
– Просто ему стыдно показать своего лысого и маленького, – ржет Вэк.
Быра краснеет.
– Ну что, слабо показать свой такой вот? – Вэк разводит руки далеко в стороны.
– Если б у Быры был хуй по колено, он бы носил безразмерные трусы, – хохочет Клок.
– Ну, ладно, давай покажу, но только Вэку.
Вэк с Бырой отходят в угол раздевалки, спинами к остальным, и Быра оттягивает резинку трусов.
– Ну, какой у него? – спрашивает Бык.
– Обыкновенный, не маленький, – отвечает Вэк. – Но почти лысый. Дадим на рассаду, а?
На геометрии кто-то стучит в дверь класса.
– Быркина можно на минутку?
Это мамаша Быры, сильно накрашенная тетка. Она работает в школе завхозом.
– Да, но только на минутку. Мы разбираем сложную тему, и он не поймет, если пропустит объяснение, – говорит Швабра, как будто верит что дебил-Быра может понять хоть одну теорему.
Быра медленно встает со своей первой парты и идет к двери.
– Счас получит Быра пизды, – негромко говорит Вэк.
Некоторые хохочут.
– Тихо, ребята. Не надо отвлекаться, – говорит Швабра.
Я прислушиваюсь к разговору за дверью: мне все слышно.
– Меня опять твоя классная вызвала. Двойки, поведение неуд. Ты, что, забыл, что мне обещал?
Потом бабах и плеск и еще бабах. Ай, блядь. Я тебе дам, блядь. Хули ты не учишься?
Бабах, плеск, бабах.
Клок поворачивается ко мне и говорит:
– А Бырина мамаша ничего. Вот ее бы выебать.
Карпекина – она сидит за одной партой с Клоком – кривит губы.
– Вообще, у нее счас ебарь есть. Какой-то начальник с химзавода. Я его видел, – продолжает Клок.
– А ты у Быры расспроси поподробнее. Он же, наверное, каждую ночь смотрит. И дрочит.
Мы оба хохочем. Дверь открывается, входит Быра с красной мордой. Он молча идет на свое место и садится.
Мы с Быком идем по его улице – грязь сплошная, никакого асфальта, как в деревне какой-нибудь задроченной. Бык сказал – давай не пойдем на географию, сходим ко мне, пожрем. Я был не голодный, но согласился.
– Ты наверное минут сорок идешь до школы? – спрашиваю я.
– Ни хера. Минут двадцать. Некоторым, бля, везет: дом через дорогу.
Он имеет в виду меня.
– Зато ко мне всегда прислать могут, если вдруг не приду, а к тебе – хуй: никто не найдет, заблудится, бля.
Входим во двор. Гавкает облезлая дворняга на цепи. Мать Быка снимает с веревки заплатанный пододеяльник.
– Мам, у нас пожрать что-нибудь есть?
– Пожрать? Тебе только жрать. Я только на него работаю, а он еще друзей водит пожрать.
Она – совсем старуха, лет пятьдесят или больше.
– Я тебе говорила уже, чтобы никого не водил. Батька твой все водил друзей, все пили, пили, пока допился. Теперь ты – сначала пожрать, потом выпить, потом опохмелиться… Ладно, на кухне борщ, наливайте сами.
– А