Юзеф Игнаций Крашевский

Роман без названия. Том 2


Скачать книгу

есть не могу, когда не с кем говорить… пункт о первой regularissime кладу на стол.

      Станислав пожал честную его руку и, выскользнув, взволнованный полетел в издательство, где попал как раз на издателя на тихом каком-то совещании с Базилевичем. Увидев входящего, они прервали разговор и хозяин подошёл к нему, подавая ему руку с униженной миной.

      – А! Всё-таки вы к нам возвращаетесь!

      – Как видите! К услугам. А что же, вышла моя поэзия?

      – Да… то есть… то есть… напечатана, только сшивается.

      – Но я уже видел экземпляры в свете.

      – Первые несколько десятков экземпляров, остальные у интролигатора.

      – Я не мог бы свои получить?

      – Пожалуй, позже, дорогой пане, пожалуй, позже.

      Шарский понизил голос.

      – А не дали бы вы мне какое-нибудь занятие? – спросил он несмело.

      Издатель потёр руки, подпёр лицо, подумал.

      – Ничего, ничего не имею в проекте, сомневаюсь, чтобы что-то нашлось.

      – Не вакантно ли место корректора или что-нибудь подобное?

      – Нет, нет, а потом, – добавил с усмешкой, хозяин, – поэты обычно самые плохие корректоры; я, собственно, свидетель вашей поэзии, которую после вас должен был велеть ещё два раза просмотреть.

      Он остановился.

      – Но, но, может, вы бы переводили? – спросил он.

      – Буду переводить, – сказал Станислав.

      В эти минуты приблизился и Базилевич, с двусмысленной улыбкой поглядывая на товарища.

      – О чём это у вас речь? – сказал он, влезая в разговор. – Если можно узнать?

      – Для меня попросту речь идёт о занятии и хлебе, – ответил Станислав.

      Издатель и литератор поглядели друг на друга, а Базилевич выпятил губы с насмешливым состраданием.

      – Найдём тебе что-нибудь, – сказал он, задумываясь, – приходи-ка ко мне.

      – Где ты живёшь?

      – Я? Ну, с подкоморием Клапцем, потому что и он сюда прибыл с семьёй на зимовку. Если бы не дочка, в которую я формально влюблён, я бы бросил этого болвана. Мы стоим где-то на Бакште, у меня отдельная комнатка…

      Издатель тем временем ходил, задумчивый, по помещению, выдрал себе немного волос с лица и, взяв, наконец, Стася за локоть, сказал ему:

      – Приходи ко мне завтра утром, подумаем.

      Базилевич, который уже выбирался к выходу и натягивал перчатки, пригласил Стася с собой на беседу, а, не желая его тащить аж на Бакшту, вошёл с ним в первую кофейню с краю, где, велев подать себе любимый в то время академиками глинтвейн, сел, расспрашивая прибывшего.

      – Ну? Что думаешь? – спросил он. – Стараться о гувернантстве?

      – Нет, – сказал Станислав, – это призвание, к которому не чувствую себя расположенным; а совесть не позволяла мне взяться за то, чего бы не был в состоянии честно исполнить.

      – Значит, будешь жить пером?

      – Какой-нибудь работой, хоть переписыванием… но свободный и независимый.

      – Дай тебе Боже счастья! – сказал Базилевич. – Мне уже это гувернантство, хоть короткое, доело. Если мне Эмильку выкрасть не удасться, над чем работаю,