У меня и брат, и сын ею заниматься хотели, но не смогли. У обоих блоки и на видение тонких планов, что, в принципе, ерунда, но и на работу, а главное, на усвоение информации. Особенно у сына. Сто раз одно и тоже читает, но если это по неймановой науке, то все без толку. Брат еще на сто двадцатый раз что-то мог запомнить, а вот сын ничего. Работать может, а изучить нет. А как без изучения работать-то?
– Никак, – тяжело вдохнул вслед за собеседником правитель. – Ямина тоже в этом году этой наукой занялась, но у нее, как мне сказали, способности к этому средние.
– Блоков много, вот и средние. У меня сын очень уж хотел заниматься, так мы дотошно разобрались. Раньше же эта наука была самой-самой. Ею все занимались, поскольку блоков не было. На нее они позже всех появились и самые мощные как раз на усвоение информации. Вот нигде больше нет таких мощных блоков, как в неймановой. Вот потому и встала она. Если что в ней новое и откроют, то другим рассказать чаще всего никак и не могут, а если и могут, то усвоить это некому.
– Блоки.
– Они самые, султан. Они самые.
– А от других причин каких он этого видеть не мог?
– Может и мог, но я только про нейманову знаю. Так у него точно к ней никаких?
– Насколько я знаю.
– А его проверяли? Хотя… Дорого это проверять. Дороже чем на остальные науки, но без проверки порой и нельзя сказать, есть способности или нет. Если у него все блоки лишь на усвоение, но нет на остальное, то наука для него закрыта, а вот переливы видеть – это запросто.
– Понятно. Спасибо, что объяснил, – поблагодарил садовника султан и, поднявшись, увидел охранника, которому поручил Намира. – Как он?
– Врач сказал, что с ним все хорошо. Надо только поспать пару часов.
– Пусть проследят, чтобы один не просыпался. А как проснется, пусть ему все покажут. И лучше, чтобы это Рияд сделал.
– Да, султан.
Селим оглянулся, долго смотрел на так и не выпитый пареньком компот, потом взял стакан, блюдо с оставшимися булочками и протянул охраннику.
– Отнеси Намиру. Пусть поест, когда проснется.
– Да, султан, – принимая посуду, кивнул охранник.
Намир просыпался долго. Скорее его даже разбудил запах. Запах любимого вишневого компота и еще чего-то. Чувствовал он себя совершенно разбитым и измотанным. Такое с ним уже бывало. Изредка ему мерещились переливы взаимодействия тонких планов, но он сам не мог понять, почему исчезновение этих переливов каждый раз вызвало у него истерику, после которой он несколько дней был таким, как сейчас.
Открыв глаза, он увидел на тумбочке стакан с компотом. Это удивило настолько, что принял сие за мираж. И постарался смахнуть рукой. В последний момент чужая мужская рука удержала стакан от падения.
– Осторожно. Лучше выпей, – посоветовал владелец руки.
Намир сел и оглядел комнату. Большая. С огромным окном с опущенными шторами.
– Я где?
– Это твоя комната