Адам. – Он, изначально, был построен только для выхода, не для входа!
– Ты правильно рассудил! – поощрительно улыбнулась ему старая наставница. – О том же говорили и старые предания лайонов. Эостанн был построен Творцами для своих детей, они хотели иметь возможность, в любое время, прийти к ним на помощь. Но никого не звали к себе в гости! Ну, или почти никого!
– Что ты имеешь в виду? – спросила заинтересованная Нюррсс. – Неужели, кто-то из народа лайонов, все же, побывал на родине Творцов?
Пораженный до глубины души Адам только переводил глаза с одного на другого. Его представления о Вселенной претерпевали кардинальную ломку. Сидевшие рядом с ним, существа, всерьез, обсуждали вопрос о визите к легендарным Предтечам!
– На Родине – нет! – довольно жестко ответила Нэисс. – Но в древние времена были те, кого Творцы приводили в один из своих, ближних, городов. Наши создатели объяснили тем лайонам, что это – бледная копия их родного мира, расположенная где-то неподалеку от нашего Эостанна. Со своих гостей Творцы взяли слово, что они никому из родичей не покажут путь туда. Создатели, всегда, сами выбирали, кого пригласить в гости. Обычно это были художники или поэты, которые старались передать нам частицы той красоты и совершенства. Однако Творцы утверждали, что у нашего народа должен быть свой путь, основа которого – Великое Равновесие! И хотя, наши создатели утверждали, что Великий Лес наилучшая, для нас, среда обитания, те лайоны помогали Творцам строить Эостанн, как пример совместимости двух путей развития.
Но однажды Творцы перестали посещать своих подопечных. Создатели ушли, пообещав вернуться, но время шло, а они все не возвращались. Лайны, побывавшие в городе Творцов, постепенно, тоже ушли из мира живых. Но сохранилась легенда, что один поэт, в конце жизни, решил попробовать, в одиночку, добраться до города Творцов. И будто бы, ему это удалось! На пороге смерти, тот поэт рассказал своему ученику, что добрался-таки до заветного города, но обнаружил его абсолютно пустым!
– Но что, если это – всего лишь, легенда, которую создало воспаленное воображение старого поэта? – скептически усмехнувшись, заметил Карраивву.
– Тогда мой друг, Харриввау, не искал бы, всю свою жизнь, обелиск входа! – резко осадила его Наставница. – А я не видела бы, в его памяти, вполне конкретных картин, перешедших к нему от его наставника! Там были виды города, а главное – место расположения обелиска входа. Правда, воспоминания были слишком отрывистыми, сказывалось спутанность сознания перед смертью, невозможно было догадаться, где именно спрятан обелиск. Тогда я не очень интересовалась поисками обелиска, так как никто из живущих не помнил, что именно необходимо сделать, чтобы туда войти! Теперь же у нас, возможно, появился шанс это понять.
– А твой друг, он сейчас жив? – поинтересовалась Нюррсс.
– Я очень на это надеюсь! – тяжело вздохнула Нэисс. – Мы были очень дружны с ним, когда я жила