с вымученной улыбкой на губах, – если действительно простужусь, никто эту вашу питерскую канитель расхлебывать не будет». Она поднялась к себе, надела сапоги и шубу, взяла сумку и снова спустилась вниз. Ужасно хотелось, выйдя из офиса, увидеть, что Вадим никуда не уехал, а машина его стоит, прижавшись к бордюру у самого входа. Алена долго крутила головой, всматриваясь в значительно поредевшие к вечеру шеренги припаркованных у тротуара машин. Вадима не было нигде. Алена потопталась еще немного на крыльце, вздохнула тяжело, а потом решительно развернулась и пошла к метро. Сама она на работу ездила без машины – до колик боялась перегруженных и охваченных повсеместным хамством и безумием дорог московского Центра.
Подготовка к питерской эпопее занимала время Алены целиком. Все вопросы приходилось решать в авральном режиме, по любому поводу, в связи с тотальной сжатостью сроков, пользоваться личными связями. Работа поглотила ее с головой. Единственным, кому доставалось хоть сколько-нибудь внимания, был Артем. Да и то перепадали ему последние крохи: Алена приходила уставшая, на автомате выполняла с сыном вечерние процедуры, а потом просила его почитать что-нибудь вслух. Читал Тема с неохотой и всегда выбирал стихи. Во-первых, потому что знал большую часть из них с детства наизусть, во-вторых, текста, разумеется, в них было меньше, чем в сказках или рассказах. Сил спорить с маленьким лентяем у Алены уже не оставалось, и она садилась у его кровати, моментально засыпая под размеренный бубнеж из области «гупый, маенький мышонок отвечает ей спросонок: нет, твой гоос не хорош…» – Артем все еще не выговаривал букву «л». И снилось ей тогда, что она и есть этот самый маленький мышонок, который ждет не дождется, когда же, наконец, появится Кошка. И это ожидание было страшным и приятным одновременно. Кошка приходила, мышонок исчезал, то есть, вернее сказать, это он в нее превращался. А потом приходил человек с лицом Вадима. Алена хотела ему что-то сказать, но никак не могла. Потому что оставалась Кошкой. И тогда они садились вместе и смотрели, как по стеклу капает серый дождик. Только Кошке не нравился дождь – потому что это был растаявший снег, вчера еще блестящий и красивый. И его было невыразимо жаль.
Алена просыпалась неизменно оттого, что Артем тряс ее за плечо и говорил: «Мама, иди к себе в кровать, только выключи мне свет». И она, сонная, целовала его в мягкую щечку, укрывала одеялом и щелкала выключателем у двери. Потом вспоминала, что не почистила зубы перед сном, и плелась в ванную комнату. А после этого долго не могла уснуть, лежа с закрытыми глазами и перебирая в голове навязчивые мысли, от которых благодаря работе удавалось избавиться днем.
Она думала о том, сколько забот прибавится в ее жизни, когда они разведутся с мужем. И как лучше поступить с квартирой, машиной и прочим «совместно нажитым имуществом». Удастся ли разменять их трехкомнатную на какие-нибудь две однокомнатные с помощью родной компании или лучше будет ей взять кредит и отдать мужу половину стоимости. Алена высчитывала в уме, делила. Суммы к выплате получались астрономические, варианты разъезда