по любому зову срываться что-то налаживать, ремонтировать, проверять. Старый человек, уважаемый, а ведёт себя как мальчишка. Свистнули – мчится! Вон, даже чай не допил.
Допив свой, Рита пошла спать. Спала она в нижней комнате. Её к дому пристроил дед. Также он пристроил и мастерскую. Эти два помещения разделял узкий коридор, который заканчивался тяжелой дубовой дверью. За ней был сад. Рита обожала нижнюю комнату. Столько было в ней интересного! Самодельный шкаф хранил три комплекта дедовой офицерской формы времён войны, три пары сапог, подсачеки, удочки, плащ-палатку и надувную лодку, дубовый письменный стол с двумя тумбами – инструменты и рыболовные снасти, комод – журналы сорокалетней давности. В непогоду у Риты не было более интересного дела, чем их листать, зачитывая до дыр. Был в комнате подпол – очень глубокий, страшный. Рита одна опасалась в него соваться. Сейчас он был приоткрыт, чтоб шла из него прохлада.
Да, после ранней рыбалки, да ещё перед ночной гулянкой, конечно, необходимо было поспать. Раздевшись, Рита легла в постель, и долго смотрела на потолок из досок, и слушала птиц, щебечущих за окном, в саду, и думала об Алёшке. Никак не мог он её оставить – такой смешной, белобрысый, глупый. С этими мыслями, погрузилась Рита в счастливый сон.
Глава шестая
Неподалеку от церкви была когда-то сельская школа – бревенчатое двухэтажное здание. С четверть века пропустовав, она развалилась. Её руины в виде полуистлевших бревен так и лежали на пустыре близ околицы. Остальное было растащено, когда школа ещё стояла. На этих бревнах расположилась вечером молодёжь праздновать восемнадцатилетие Долгуновой Таньки. Сперва народу собралось много – подняли шум на весь край села. Но ближе к полуночи большинство разошлось, хоть водка была действительно дорогая, да и закуска сладкая – яблочки. Просто стал накрапывать дождь. Кроме именинницы, не ушли лишь Рита, Алёшка, Витька – ещё один деревенский парень, Дашка Колесникова и Димка. Димка был из Москвы, приезжал к родне на каникулы. Он оканчивал музыкальную школу по классу скрипки, но мог играть также на гитаре. Этим как раз он и занимался, сидя на бревнах. Широкие листья клёна, который вырос среди развалин, не позволяли гитаре мокнуть. Играл будущий скрипач мастерски, но репертуар не вписывался ни в место, ни в настроение слушателей.
– Сыграй что-нибудь из Цоя, – просила Дашка, Бах для которой был всего-навсего смешным словом, – ну или из Бутусова. Я спою.
– Пусть лучше играет он что угодно, чем я услышу, как ты поешь! – заорала Танька, не найдя яблоко, чтоб заесть пол-стакана водки, – Дайте мне что-нибудь! Быстро дайте!
Ей дали сливу, которая обнаружилась в чьём-то заднем кармане, так что была раздавлена.
– Надо яблок ещё добыть, – продолжала Танька, чуть отдышавшись, – или воды! Пусть кто-нибудь наберёт воды из колонки. Ведь у нас много пустых бутылок!
– Сыграй "Металику", – предложила Рита, взяв три бутылки с подмигивающими этикетками и исполнив желание именинницы. Димка дважды просить себя не заставил. Самая знаменитая композиция легендарной группы всем пришлась по душе. Мажорная хулиганка