что сразу расколют любого Фому Аквинского до самых Пиренеев. Теперь уж и не знаю, что с вами делать, как старший по званию. То ли сразу к стенке, то ли позволить последнее слово…
Тигги застыла в ужасе, могучая горячая рука уже не придерживает за плечи, Виктория вздрогнула, перевела неверящий взгляд на Олега.
– Прости, я не думала, что все так серьезно. Но нельзя ли как-то… я могу дать любые подписки о неразглашении. Кстати, у меня самой высокий допуск к конфиденциальной информации, можете проверить!
– Для нас недостаточный, – заявил Мрак, – но все-таки посмотрим, что можем сделать… Та-а-ак, Виктория Агеевна Волк, директор Института Социальной Напряженности, восемь работ по массовой психологии, имеет допуск группы «А» к правительственным архивам, болела свинкой, розовая родинка на правой ягодице… ладно, это опустим, не была, не замечена, не участвовала, привлекалась… стоп-стоп, к чему это привлекалась… гм, к разработке секретного проекта по управлению массами во время празднования в честь…
Виктория вскрикнула испуганно:
– Молчите, это же секрет из группы правительственных! Если как-то получили доступ, уж не знаю как, то все равно не должны такое вслух.
Мрак посмотрел на трепещущую Тигги, сказал задумчиво:
– Да ладно, все равно уже вас надо либо расстрелять прямо сейчас, либо…
Он задумался, подвигал морщинками на лбу. Тигги прижала кулачки к груди, глаза стали испуганными, как у овечки. Олег кивнул.
– Я тоже думаю, что можно позволить себе «либо».
Мрак испытующе осмотрел Викторию, Тигги, проговорил веско:
– С этой минуты привлекаетесь к участию в сверхзасекреченной программе! Она очень опасна, хоть и не для вас… вернее, для вас станет опасной, если вздумаете проболтаться. Олег, тебе поручаю бдить за Викторией. Если только заподозришь, тут же прими меры. Сам знаешь, какие.
– Слушаюсь, – ответил Олег. Взглянул на Тигги. – А ты, конечно же, не спускай глаз с нашей любезной хозяйки. И тоже, если что…
Мрак повернулся к Тигги:
– Слышала?
Тигги судорожно закивала, еще не зная, что обещает, а Виктория, придя в себя раньше подруги, спросила жадно:
– А что вы испытываете?
Олег сказал буднично:
– Жизнь в новых условиях.
Тигги уговорила Викторию помочь ей мыть посуду, как будто и у нее не посудомоечная машина-автомат, хотя, конечно, мужчины не могут заметить такой детали, ушли, но и оттуда Виктория с интересом посматривала в дверной проем. Мужчины остановились перед включенным экраном, Тигги без работающего телевизора жизни не мыслит, разговаривают серьезно, но на экране ни футбола, ни шоуменов, передача с авиационного праздника, Викторию вдруг пронзило странное ощущение, что они смотрят на экран и видят нечто д р у г о е.
Что-то в этих мужчинах общее, хотя трудно вообразить настолько разных: Олег – воплощение рыцаря-крестоносца, несущего языческому и сарацинскому миру веру Христа огнем и мечом, лицо аскета и подвижника, худое и решительное, высокие заострившиеся скулы, что едва не прорывают