Соискатели должны были провести собственное исследование и написать информационное сообщение и передовицу. Также нам нужно было выбрать одну из тем, предложенных школой, и написать о ней. В год, когда поступала я, среди тем для информационного сообщения были история молодого спортсмена, ночь, проведенная на заправочной станции, и день в доме престарелых. Вначале я попыталась писать о заправочной станции, но мне это не понравилось, и в итоге я провела пару дней в обществе знакомой моей мамы, живущей в доме престарелых. В передовице я написала о том, должна ли частная жизнь политиков освещаться в прессе. Это было как раз в разгар скандала с Биллом Клинтоном и Моникой Левински. Не помню точно, что именно я написала, но припоминаю свое предположение о том, что, если бы Билл Клинтон вступил в сексуальные отношения с Моникой Левински где-то за пределами Овального кабинета, это действие не вызвало бы такой широкий общественный резонанс. Но поскольку он сделал это на официальной территории, это было злоупотребление властью и Клинтон стал законной добычей для журналистов. Тема была рискованной для девятнадцатилетней девушки и привлекла внимание администрации школы.
Через несколько месяцев после подачи заявления мне позвонили из школы Генри Наннена и сообщили, что я принята. Я была вне себя от радости, но возникла проблема. Иногда новостные организации, финансирующие школу, настаивали на том, чтобы у выпускников университета были преимущества по сравнению с вчерашними школьниками. Мне предложили попробовать поступить еще раз, на следующий год. «Ну нет, – подумала я. – Так не пойдет!»
Вместо школы журналистики я, окончив среднюю школу, поступила в университет Иоганна Вольфганга Гете во Франкфурте. Я могла продолжать работать на радиостанции и жить дома, что и сделала. Я развивала свои навыки в журналистике и заводила связи. Проходя стажировку в еженедельной газете в Гамбурге, я съездила в Нидерланды, чтобы взять интервью у главного европейского лидера Рабочей партии Курдистана – курдской сепаратистской военной организации, которую Соединенные Штаты и Евросоюз считали террористической группировкой. Впервые в жизни я солгала родителям, сказав, что собираюсь брать интервью у курдского художника.
Следующей зимой, когда я была полностью поглощена своей учебой, мне снова позвонили из школы Генри Наннена. Видимо, кто-то из студентов получил предложение о работе. «Мы хотим предложить вам освободившееся место, – сказала женщина, звонившая из школы. – Вы сможете приехать через десять дней?»
Я отложила свою учебу в университете и начала занятия в школе Генри Наннена в Гамбурге, почти в четырех часах езды на поезде от Франкфурта. К счастью, я немного знала город и там у меня был близкий друг, который проходил со мной в Гамбурге недельную стажировку в отделе искусств и стиля газеты. Он вырос в очень консервативном городке, откуда был вынужден уехать, когда выяснилось, что он гей. Мой друг переехал в Гамбург и, как и я, понял, что означает быть аутсайдером.
Я