о проделанной работе.
– Спасибо, – тихо произнесла я, поднимая на него глаза. Сердце наполнилось любовью, радостью и детским восторгом. Я не помнила, что в последний раз заставляло меня так себя ощущать. Легкость в груди стала на мгновение золотом, и я растворилась в нем.
– А ты больше ничего не заметила? – загадочно спросил он, а я удивленно начала озираться.
Столик с двумя стульями повторяли стиль кровати, шкаф-купе во всю стену, расписанный замысловатыми серебристыми узорами на белом стекле, зеркальный мамин столик, отреставрированный и блестящий. Я указала на него, но папа отрицательно покачал головой.
– Сейчас, – сказал он и, подойдя к стене, покрутил световой регулятор, заставляя комнату наполниться светом. – Повернись, – предложил он, и я последовала указаниям.
Мои глаза остановились над изголовьем кровати, где теперь я четко видела тонкие зеркальные буквы. Стало сложно дышать, в голове зашумело, сердце забилось быстрее.
Не было необходимости подходить ближе, чтобы прочесть надпись. Она была вырезана на моей коже, напоминая каждый день о глупости, совершенной мной пять лет назад. «Укради мое сердце этой ночью».
– Почему это здесь? – услышала я свой злой голос.
– Доченька, тебе не понравилось? – осторожно спросил папа, а я сжимала зубы, смотря на эту чертову строчку. – Ты сама такую же сделала в своей спальне, на этом же месте, и я решил, что тебе будет приятно увидеть ее в таком исполнении.
Мне пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не закричать от воспоминаний, от волны обиды. Я была глупо влюблена и ожидала ответного хода от Гранда, подмигивающего мне, заигрывающего, смеющегося над тем, как я краснела, когда он рассказывал мне о проведенной бурной ночи с новой девушкой. Я желала, чтобы он украл мое сердце. Но он не только его украл, он растоптал всю меня за несколько минут. Вывернул мою душу, испепеляя меня своей жестокостью. Теперь я краду сердца, теперь я изорву его.
– Просто не ожидала, – отстраненно ответив, я растянула губы в улыбке. – Ты не против, я приму душ и лягу? – не дала я отцу поболтать еще, повернувшись в его сторону.
– Конечно, ванная комната расположена справа от твоей, – кивнул он и, на секунду застыв, добавил: – Спокойной ночи, Оливия. Завтра я буду после пяти вечера, и мы съездим куда-нибудь вдвоем.
– Хорошо, папа, – быстро сказала я.
Мы простояли так еще несколько мгновений, пока отец не развернулся и не вышел, затворяя за собой дверь.
Как только я осталась одна, я подошла к зеркальному столику мамы и опустилась на стул, смотря на свое отражение.
– Ненавижу, – прошептала я, а глаза заблестели от слез. Мне больше не было больно, как тогда, внутри после встречи с ним была пустота.
Я на секунду закрыла глаза, и передо мной предстал Гранд, пронзающий меня зеленой стрелой прямо в сердце. Но если раньше это вызывало во мне трепет, то сейчас только азарт и злость. Скольких он погубил? Над сколькими так посмеялся? Скольких использовал? А сколько еще будет?
Любовь