он убегает.
– Вот как? – протянула я, глядя в том направлении, куда исчез пес, как будто это могло мне чем-то помочь. Я шагнула в сторону двери: – Может, мне…
Но тут Берти снова ворвался в кухню и остановился с тем же улыбающимся выражением на морде, которое я видела в первый день нашего знакомства, интенсивно виляя. Я сделала осторожный шаг ему навстречу, но он тут же вскочил и умчался прочь.
– Он скоро успокоится, – предупредил Кларк. – Но нельзя говорить это слово на букву «г», от которого он приходит в такое возбуждение.
– Ну да, – кивнула я, очень надеясь, что выгляжу уверенно, как будто все это не составляет для меня никакой проблемы. – Такое иногда бывает.
Я посмотрела на Кларка, который стоял, опираясь на кухонный стол, и обратила внимание, что повисла какая-то неловкая тишина. До сих пор я успела пообщаться только с одним владельцем собаки, в тот раз разговор полностью вела Майя, и он вращался исключительно вокруг питомца. Я опять посмотрела туда, куда убежал Берти, как будто от этого он быстрее вернется.
– Очень красивый дом, – наконец сказала я, когда не смогла придумать другой темы для разговора.
– Спасибо, – ответил Кларк, сплетая и расплетая руки на груди. – Да, он… ничего.
Снова повисла пауза, и я прислушалась в надежде услышать стук собачьих когтей – с моей точки зрения, это был идеальный момент для очередного появления Берти.
– Так много книг, – указала я в сторону соседней комнаты, снова не придумав ничего умнее.
– Ну да, – сказал Кларк, несколько раз кивнув. – Много.
Снова повисло молчание, и я решила перестать отпускать унылые комментарии о доме и просто подождать, пока Берти вернется.
Кларк откашлялся и затем спросил:
– Хм… тебя ведь зовут Энди, верно?
Я кивнула, удивившись, что он запомнил. Ну, я-то помнила его имя, потому что он был похож на скучных репортеров, которые на самом деле были супергероями. И то, что он носит очки, только усиливало сходство.
– Ну да, Энди.
Кларк кивнул, вздохнув, и заговорил:
– Извини, это звучит избито, и я не хотел бы производить такое впечатление, – торопливо сказал он, – но мне кажется, я тебя где-то видел раньше. В смысле еще до того, как мы встретились на улице.
Я кивнула, набирая воздуха в грудь, полностью готовая к такому повороту событий. Тофер никогда не говорил собеседникам, откуда они знают его или его мать, – просто безразлично смотрел на них, в то время как те пытались разрешить свое замешательство и задавали ему наводящие вопросы. Но я предпочитала сразу действовать. Даже если дело оказывалось вовсе не в этом и люди видели меня, скажем, на полуфинале соревнований по игровым судебным процессам или еще где-нибудь, я всегда говорила про работу отца. Так было проще, да и на самом деле чаще всего они именно это и имели в виду. Вот и сейчас я уже готова была сказать: «Мой отец – конгрессмен Александр Уокер. Ты мог меня видеть в рекламе его кампании».
Но потом вспомнила