которые полегли у римских фортификационных стен. Стало жутко, когда я понял, что сражения можно было избежать. Чего стоил легион Висбальда, от которого осталось лишь несколько неполных центурий! Мысли об этом вызывали смятение в моей душе. Я искал оправдания произошедшему, но всякий раз заходил в тупик. Терялся в догадках, предположениях, многие из которых сводили меня с ума. Как офицер, я взял ответственность за своих воинов на себя и пребывал в отвратительном расположении духа.
Нервозности добавляли нависшие на линии горизонта островки вражеских костров, которые римляне палили всю минувшую ночь, напоминая нам о своем присутствии. Однако с каждой пройденной лигой римский лагерь отдалялся от нас, растворялся в сумерках. К рассвету свет костров исчез вовсе, как будто его и не было. Странное поведение римлян настораживало. Красс будто бы впал в ступор и не спешил немедленно нагнать нас. Со стороны могло показаться, что претор давал возможность восставшим уйти. Легионы проконсула выжидали. Вот только чего? Я поймал себя на мысли, что Красс, ошибившись единожды, возможно, хотел лишить себя удовольствия дважды наступить на одни и те же грабли в бою со мной. Свой следующий шаг Марк Лициний готовил скрупулезно, тщательно, безо всякой спешки. В моем лагере поползли первые слухи… Но я в отличие от своих людей не питал никаких надежд и понимал, что претор в скором времени скомандует наступление. О каждом нашем шаге будет доложено римлянину лично. Свежие, хорошо обученные к марш-броскам легионы нагонят нас к завтрашнему утру.
С этими мыслями я провел всю ночь. С первыми лучами солнца мы подошли к небольшому холму.
– Скажи, чтобы делали привал, – устало распорядился я, остановив своего коня и спешившись.
Рут, единственный из ликторов, кто наотрез отказался оставлять меня одного этой ночью, скакал на своем жеребце в нескольких перчах позади. Уставший, вымотанный, обессиленный. Гопломах кивнул, оглядел открывшийся перед нами холм и без слов, на которые уже не осталось никаких сил, поскакал выполнять мое распоряжение. Я проводил его взглядом. Что же было с теми, кто провел минувшую ночь на своих двоих, если мы с Рутом верхом на лошадях вымотались и истощились? Страшно было представить. Стоило дать восставшим отдохнуть, вздремнуть и набраться сил, чтобы сохранить войско боеспособным. Люди валились с ног от усталости, и продолжать путь дальше было бы крайней глупостью. Никто не испытывал иллюзий – следующий переход обещал быть еще длиннее, изнурительнее. Мы должны были подготовиться морально и физически, чтобы не попасть впросак, на случай если сражение с легионами Красса произойдет уже днем.
Взвешивая все за и против, я осознавал возможные риски. Римляне получали возможность отыграть свое отставание и вплотную приблизиться к нашему лагерю. Фора, полученная нами во время ночного броска, вряд ли внушала оптимизм. Впрочем, другой альтернативы в это холодное утро у меня не было.
На руку Крассу играло мое незнание местности. Первые часы