ежели возможно,
Непременно на потом….
Дабы не снесло потоком
Вас словесным ненароком,
Или более жестоко
С вами бы не обошлись.
Хорошо, если по службе,
Можно так и поступить.
Ну, а коль от протокола
Ни на шаг не отступить?
Более того, нарушить -
Значит личную карьеру
В самый корень подрубить
Или даже в одночасье
Свою голову сложить
За неисполненье службы,
Если важное известье
Вовремя не доложить.
Как тут быть, куда деваться
Хоть убейся, а нарваться
На начальственный кулак,
Может быть куда как хуже
Пули или же петли, -
Да простит меня Господь
За подобный оборот.
Утро. Кремль. У ворот
В понедельник, словно кот,
Опрокинувший горшок
Со сметаною на пол,
Нервно бродит взад-вперёд,
Чуть ссутулившись, Егор,
Как Шекспира персонаж,
Он отчаянно решал:
«Доложить, иль погодить,
Разбудить, иль пусть поспит?
Вроде, сколь могу судить
Из того, что было слышно –
Не резон в галоп спешить…
Как бы, знать, что Царь решит:
Может ведь и зашибить,
Ежели сочтёт, что я
Потревожил его зря
Иль не разбудил дел для.
Вот дилемма, блин, с утра -
Не спокойствие внутрях.
Эх, авось и пронесёт!
Чай, спросони, – не прибьёт.
Были посильней залёты
Ничего – пока живой.
И потом, он сам сказал,
Даже твёрдо настоял:
Лучше, паря, – перебдеть,
Чем измены – недобдеть.»
С тем Егор перекрестился,
С жизнью мысленно простился,
И пошёл-таки Царю
Делать харакири сну.
Снова царские палаты,
У дверей стоят солдаты,
Не пущая на порог
Никого кто б шумом смог
Потревожить Еремея,
Чрез изгнание Морфея.
Сквозь задраенные шторы
Было видно как на окнах
Солнца первые кинжалы
Стёкла вдребезги пронзали
И их яркие осколки
Были в это утро колки,
Как ежовые иголки…
Тут вошёл в приём Егорка,
И к охране, обратясь,
Велел разбудить Царя.
Те, немало изумились
Аж за топоры схватились.
Правда, тут же отступились,
Когда плотно изучили
Кто предстал лоб в лоб на зорьке
Перед ними в треуголке.
Чуть помявшись для порядку,
Мол, за нами Царь – не всяким
Тут доверят пост держать,
Надо важность показать.
В двери слабо постучали.
Тишина… Они сильнее
Приложились – нет ответа.
Только тихий мерный храп
За дверями подтверждал:
Самодержец еще спал.
Время шло, но робкий стук
Верноподданейших