Штатов. Как священник, прошу позволить мне поблагодарить Всевышнего за ваше чудесное спасение.
– Конечно, – буркнул я за нас со Стивеном, и Брат Джон вознес к Небу прекрасную искреннюю молитву.
Возможно, он и был слегка не в своем уме, но в одаренности и порядочности ему никто не отказал бы.
Вскоре ужасные крики утихли, сменившись многоголосым ропотом. Мы вышли из хижины, уселись под навесом, и я представил Брату Джону Стивена Сомерса.
– Теперь скажите на милость, – начал я, – откуда явились вы увенчанным цветами, словно римский жрец во время жертвоприношения, и верхом на быке, словно молодая особа, которую звали Европой?[26] Зачем вы так зло пошутили над нами в Дурбане – уехали, не сказав ни слова, хотя обещали проводить нас в эту дьявольскую дыру?
Брат Джон погладил длинную бороду и посмотрел на меня с упреком.
– По-моему, Аллан, тут вышло недоразумение, – проговорил он со своим американским акцентом. – Сначала отвечу на второй вопрос. Я не уезжал из Дурбана тайно. Покидая город, я оставил для вас письмо у вашего садовника, хромого гриквы Джека.
– В таком случае этот идиот либо потерял письмо и солгал мне, как это часто бывает с гриквами, либо вовсе забыл о нем.
– Вполне возможно, Аллан, зря я об этом не подумал. В том письме я писал, что буду ждать вас здесь, и намеревался прибыть в город Беза шесть недель назад. Кроме того, на случай моей задержки я отправил гонца к королю Бауси, чтобы предупредить о вашем приходе, но, по-видимому, с ним что-то случилось по дороге.
– Почему вы не поступили как разумный человек – не подождали в Дурбане, чтобы ехать вместе нами? – спросил я.
– Вы спрашиваете меня напрямик, Аллан, и я отвечу, хотя этой темы касаться не люблю. Я знал, что вы отправитесь сюда через Килву. Если много людей и много багажа, это единственный вариант. Мне же не хотелось посещать эти места. – Брат Джон сделал небольшую паузу и продолжил: – Давным-давно, почти двадцать три года назад, я с молодой женой прибыл в Килву в качестве миссионера. Мы построили миссию, церковь и довольно успешно несли службу. Мы были очень счастливы. Но в один злополучный день в Килву приплыли арабы на своих дау, чтобы устроить там пункт торговли невольниками. Я воспротивился. В конце концов они напали на нас, убили бо́льшую часть моих людей, а остальных обратили в рабство. В той схватке меня полоснули саблей по голове. Видите, вот шрам. – Брат Джон откинул волосы и показал нам длинный шрам, который мы ясно различили при свете луны. – Удар оглушил меня, я лишился чувств – случилось это вечером, на закате, – а когда очнулся, уже рассвело. В миссии осталась лишь старуха, которая ухаживала за мной. Она почти обезумела от горя, ведь ее мужа и двух старших сыновей арабы убили, а дочь и младшего сына похитили. Я спросил, где моя молодая жена, и в ответ услышал, что ее тоже увезли. С того времени прошло восемь, а то и десять часов. Арабы заметили на море огни, решили, что это английский военный корабль, крейсирующий вдоль побережья, и бежали