лениво потянулся к табачным листьям, по-видимому чтобы их проверить. В этот момент его внимание отвлек Мавово, нарочно или случайно, сказать не берусь. Мавово развязал свой узел, и Комба принялся его осматривать. Ханс же с удивительной быстротой скатал свое одеяло. Менее чем через минуту оно, перехваченное ремнями, уже висело у Ханса за спиной. Во мне снова проснулись подозрения, но тут Брат Джон и Комба начали спорить из-за сачка – понго принял его за ружье или за магическое приспособление. После этого вспыхнула перепалка из-за простой садовой лопатки, которую хотел взять с собой Стивен. Комба спросил, зачем она, и Стивен через Брата Джона ответил, что для выкапывания цветов.
– Цветов! – воскликнул Комба. – Один из наших богов – Цветок. Не задумал ли белый господин выкопать нашего бога?
Конечно, именно это Стивен и задумал. Спор разгорелся настолько, что я объявил: если наш багаж будут осматривать с такой подозрительностью, то, может, нам лучше отказаться от путешествия в страну понго.
– Мы дали слово, что не возьмем с собой огнестрельного оружия, – с достоинством напомнил я. – Этого достаточно, о Комба!
Тогда Комба, посоветовавшись с товарищами, оставил нас в покое. Очевидно, ему очень хотелось, чтобы мы посетили страну понго.
Наконец мы отплыли. Мы, трое белых и наши слуги, расположились на корме, на подстилках из травы. Комба и его люди заняли места на носу. Мощными взмахами широких весел гребцы погнали лодку по каналу, проложенному гиппопотамами через густые камышовые заросли, откуда с громкими криками разлетались утки и прочие птицы. Четверть часа спустя мы выбрались из заросших отмелей на глубоководье. Тогда в центре лодки поставили высокий шест-мачту и подняли квадратный парус из плотной циновки. Утренний ветер с берега расправил его и понес судно со скоростью не менее восьми миль в час. Дымка понемногу застилала берег, но флаг, который мы водрузили на холме, еще долго виднелся вдали, постепенно превращаясь в крохотную точку. И вот он исчез. Таял и мой оптимизм, а когда флаг растворился в дымке, я окончательно пал духом.
«Снова впутался ты, Аллан, в глупую историю, – сказал я себе. – Хотелось бы знать, сколько еще таких историй суждено тебе пережить».
Очевидно, у моих спутников на душе тоже скребли кошки. Брат Джон пристально смотрел на горизонт и шевелил губами, словно читая молитву. Подавленным казался даже Стивен. Джерри спал, как свойственно туземцам, когда тепло и делать нечего. Мавово погрузился в размышления. Я подумал, не советуется ли он снова со своей змеей, но не спросил. После несостоявшейся казни я побаивался этого странного пресмыкающегося. Еще предскажет нам скорую гибель, я ведь поверю.
Что касается Ханса, он казался взволнованным и яростно рылся в карманах старого вельветового жилета, в котором, судя по фасону, много лет назад красовался какой-нибудь английский егерь.
– Три! – донеслось до меня его бормотание. – Клянусь духом своего деда, их осталось только три!
– Чего именно осталось три? – спросил я его по-голландски.
– Три