мира, в которых внешняя политика стран взаимодействовала с внешней политикой Российского государства.
Умных людей возле Александра III не было (Богданович… С. 197). Зря он послушал Победоносцева и не дал конституцию, сейчас бы не было беспорядков (Богданович… С. 474).
«Монарх слабоумен», – констатирует советник министра иностранных дел Гирса Ламздорф 4 апреля 1887 года (Ламздорф. Дневник 1886–1890… С. 94).
На радость японского премьера о торжестве – принятии конституции (1889) Александр III пишет: «Несчастные, наивные дураки» (указ. соч., с. 177). Еще худшего мнения Александр III был о российских подданных: «Конституция? Чтоб русский царь присягал каким-то скотам?» (Александр Третий. Воспоминания. Дневники. Письма. СПб.: Пушкинский фонд, 2001. С. 35). Вот плоды просвещения Победоносцева!
И. Тургенев о великом князе Александре Александровиче (Париж, октябрь 1879): «Наследник произвел на меня очень посредственное впечатление» (указ. соч., с. 82).
Феоктистов (1848–1896), глава Главного управления по делам печати при МВД в период царствования Александра III: «Умственное развитие Александра III стояло очень низко, плоть чересчур преобладала над духом» (указ. соч., с. 164).
Проработавший с Александром III пять лет (1887–1892) министром финансов Вышнеградский был невысокого мнения о его государственных способностях (Ламздорф В. Н. Дневник 1891–1892. Минск: ХАРВЕСТ, 2003. С. 126).
В феврале 1892 года министерство народного просвещения представило в Госсовет законопроект о создании школы для женщин-врачей и санитарок для провинций. Госсовет единогласно одобрил, кроме Победоносцева. Проект отдали на усмотрение Александра III – и тот поддержал Победоносцева. Оба считают, что женские курсы фельдшериц будут школами нигилизма и пропаганды. Весь Госсовет в глубоком удручении (указ. соч., с. 313). Два кретина! Сельская глушь задыхается от отсутствия медицинских кадров, а они все еще обуяны страхом от народнического террора. Уж коли все еще силен «первомартовский синдром», расширь полицейский контроль, сыскную службу, ужесточи наказание за антигосударственную пропаганду вплоть до смертной казни и т. п. Оставлять же из-за этого синдрома широчайшие народные массы без медицинской помощи – государственное преступление, демонстрация слабоумия. А Госсовет оказался выше монарха, проявив подлинные здравомыслие и патриотизм, вопреки расхожему мнению советских публицистов о нем как об оплоте реакции.
От воцарения Александра III его учитель Чивилев «ужаснулся» (Александр Третий. Воспоминания. Дневники. Письма. СПб.: Пушкинский фонд, 2001. С. 11).
Чичерин (известный публицист второй половины ХIХ – начала ХХ веков): «Я не слышал от него ни одного дельного вопроса, ни одной живой мысли» (указ. соч., с. 11).
На сетования тобольского губернатора на большую неграмотность среди населения Александр III наложил резолюцию: «И слава Богу» (указ. соч., с. 263). Сам не страдал книголюбием, еще и испытывал удовольствие от невежества подвластного ему народа. И невдомек августейшему