пишущих про еду, и, нагуляв на виртуальных просторах реальный аппетит, после работы поехали прямиком домой – ужинать.
Живем мы с подружкой в одном доме и даже в одном подъезде, только на разных этажах. Поскольку Алка давно уже проживает одна (набеги Зямы не в счет) и очень заботится о фигуре (идеал которой она подсмотрела в детстве в мультике о Дюймовочке), холодильник в ее квартире исполняет в основном роль доски для объявлений. Алка вешает на него записки-напоминалки, списки покупок, бумажки с разными нужными телефонными номерами и страшные картинки омерзительно толстых баб с подписями типа «Ты точно хочешь жрать после шести?!»
Внутри холодильника что-то интересное бывает редко, хотя для гостей у благовоспитанной Трошкиной всегда есть какая-нибудь изысканная продовольственная заначка. Тонкие до прозрачности крекеры с зернышками и пряностями, сушеные бананы, горький шоколад, яблочные чипсы и тому подобная ерунда, которую можно элегантно поклевать под бокальчик австралийского шираза.
Шираз у Алки есть всегда, потому что она счастливая владелица небольшого хозяйства в Австралии. Хозяйство не винодельческое, а овцеводческое, но это неважно. Управляющий, бесконечно признательный Трошкиной за то, что она тихо сидит в Екатеринодаре и не порывается самолично командовать овцами и овцеводами, регулярно присылает ей в подарок славные австралийские сувениры: шкурки мелких рыжих кенгуру, забавные поделки аборигенов и тот самый шираз, который неизменно спасает Алкину репутацию гостеприимной хозяюшки.
Сегодня, однако, даже самой Трошкиной откровенно хотелось бескомпромиссно жрать, да и время было конкретно после шести, так что мы пошли не к ней, а ко мне.
В фамильном гнезде Кузнецовых на каждый разинутый клювик найдется по сытному червячку!
– Привет честной компании, я Алку привела! – оповестила я родню, едва войдя в прихожую.
– Всем добрый вечер! – сделала чинный книксен благовоспитанная Трошкина.
– Что-то вы, барышни, рано вернулись в родные пенаты, – мимоходом укорила нас бабуля, выруливая из ванной в банном халате, с тюрбаном из махрового полотенца на голове и маской из розовой глины на физиономии. – Гуляли бы, пока молодые да свободные!
– Вот, слышишь? Это не я, это народная мудрость гласит! – сказала я Трошкиной.
– Старость это, а не мудрость, – буркнула она.
– Я все слышу! – крикнула бабуля.
– Вот интересно, как телефонную трубку разрывающуюся снять или дверь открыть по звонку, так она глухая, а как подслушать что-нибудь, не для нее предназначенное, так у нее слух как у гренландского кита, – доверительно поделилась я со смущенной Алкой.
– Я вовсе не толстая! – покричала бабуля, явно вырвав из контекста гренландского кита.
– И поэтому спокойно можешь есть после шести! – покричала я в ответ. – Кстати, что у нас на ужин?
– На ужин будут лабутены, – сообщила мамуля, следуя по коридору из кухни и при этом не отрываясь от вычитки рукописи.
Мы с Алкой