мой, прервусь.
Пожалуй, я остановлюсь –
С собой не в силах совладать,
Бессильный все теперь объять,
Пытаясь поделиться с вами,
Полней рассказом (мнится) славным,
Мечусь сейчас в потоке строк…
Но каждому событью – срок.
Итак, рода объединились,
С собою связями скрепились.
И расширенье их в дальнейшем
Не оставляло ни малейших
Сомнений в том, что поселеньям
Уж не вместить для расселенья
Всех, кто в округе народился.
Так вскоре город появился.
Хоть был собой он небольшой,
Но все построено с душой.
От центра с величавой аркой,
Врата обозначавшей замка,
(Которым царь владел и правил)
Гармонии не зная правил,
Строений хрупких меж теснясь,
Тянулась улиц мелких вязь.
Собой худы, тесны, да так,
Что житель по иной никак
(Хотя б к стене плотней прижмется)
С другим уже не разойдется.
Дома стояли тесной кучей,
И тень от них, как тень от тучи,
Под солнечным лучом сутулясь,
Ложилась на пространство улиц;
Их покрывала плотно так,
Что кое-где полночный мрак
Собой извечно всласть царил,
Не зная неба и светил,
Которые, что днем, что ночью,
Лучом здесь не касались почвы.
Надстройки разных этажей
Как иглы множества ежей
Стремились вверх, растя числом –
Как будто в поле проросло.
Извечно денег притяженье
И их нехватки положенье
Не позволяло землю брать
И ей владеть и управлять.
И от того, где мог и как,
И строил хижины бедняк.
Они же, вырастая вверх,
Затмить грозили вся и всех.
В колокола всех созывая,
Их медью щедро разливая,
Их звоном, воздух что сотряс,
Как будто бы сейчас смеясь
Ущербности всех улиц тощих,
Раскинулась чванливо площадь –
Утех единый примиритель,
Которых только может зритель
Рассчитывать увидеть в жизни:
Блеск торжества и горечь тризны,
День урожая, карнавалы,
И казни, на которых валом
Ходили многие из тех,
Кто лишь вчера под звонкий смех
Устроенного торжества
Улыбкой озарял уста –
Теперь от этого нам жутко,
Но кровь лилась здесь не на шутку.
И я бы осуждать горазд,
Но с той эпохою контраст
Велик теперь и не понять,
Как можно было то принять.
А дело, видимо, все в том,
Что знал бедняк одно лишь – дом
(Как правило, четыре стенки,
Да может, где еще застенки,
В которых жил с семьей и сам,
И место отводил гусям,
И скот, коль был, тут содержал).
Воображенье поражал
Не в сторону восторгов вовсе
Тот дом, особенно как осень
Начнет