Золотой век человечества – что было, то и будет. Психологическое исследование
нет страха перед смертью, связь с иным миром позволяет ему ощущать себя «почти бессмертным». Он будто бы знает что-то неизвестное (точнее – забытое, вытесненное из сознания) взрослым о далеких началах и бесконечном продолжении существования человеческой души. Еще Фрейд заметил, что бессознательное в человеке ведет себя так, будто оно бессмертно. Если выйти за пределы психоаналитической терминологии, можно сказать более обобщенно: все изначальное в ребенке, еще не порабощенное сознанием и разумом, чувствует свое бессмертие. Отсюда – нередкие проявления у детей повышенной готовности к самоубийству, особенно при появлении каких-либо обид. Они, будто наслушавшись рассказов о «жизни после смерти», не прочь посмотреть сверху на то, как обидчики станут переживать их потерю, чувствовать вину перед ними и сожалеть о своих действиях.
Показательны роль и место любви в жизни младенцев. Видимо, они, как и люди золотого века, пребывают в Царстве любви. Любовью должен жить человек, чтобы сохранить свое подобие Богу, поддерживать единство с Ним и всеми его творениями. Так жили люди золотого века, с такой установкой приходит в этот мир и новорожденный. Любовь – это нечто самое истинное, что чувствует (еще в утробе матери) и в чем остро нуждается нарождающееся человеческое существо. Способность любить изначальна в человеке и сущностна для него.
Младенец подобен людям золотого века и в том, что чувствует себя родным существом для природы. Причем не только физически, но и духовно – на каком-то невидимом и непонятном разуму уровне.
Известно, злая собака не тронет младенца, он смело подходит к ней, треплет ее – порою совсем не безобидно. Не укусит его и змея. Еще древнекитайский мудрец Лао-цзы, говоря об изначальном единстве человека с природой, замечал: «Младенца не ужалят ядовитые змеи». Даже ступни малолетнего ребенка приспособлены к свободному передвижению по жесткой, не асфальтированной природной стерне. Он не чувствует колкости неровностей почвы, мелких камней, стеблей скошенной травы. Существует даже убеждение, что изначально детям дана способность понимать язык животных.
Киплинг близок к истине в своей фантастической истории о том, как беспомощный человеческий детеныш Маугли, оказавшись в джунглях, нашел любовь и поддержку в волчьей стае, у медведя Балу, пантеры Багиры. А затем стал признанным лидером животного мира джунглей. Нам непонятно, почему звери не съели младенца по имени Маугли. Хотя любой звереныш – прекрасная пища для них. Нередко даже свой собственный. Известно, например, что самка белого медведя вынуждена прятать потомство от самца.
Что-то недоступное нашему пониманию чувствуют звери в человеческом детеныше. Он «свой» для всех природных существ, даже находящихся между собой в неприязненных отношениях (например, для собаки и кошки, волка и медведя). Они как бы чувствуют в нем нечто высшее, призванное, по определению Библии, «владеть» природой. Единство с природой обеспечивается также абсолютной естественностью