его в целости – чинить его в случае чего будет негде и нечем.
Ох, ну что? Всё, кажется? Тогда в путь! Поехали!
Павел доел бутерброд, спрятал папку под сиденье и взялся за руль. Загудел негромко мотор, свет фар рассёк темноту, и грузовик, шурша колёсами, медленно выехал со стоянки.
Во тьме бегут фонари. Вьётся полотно дороги. Пунктиры разметки сливаются в сплошные линии. На спидометре сто девяносто. Холодно.
Включить что ли радиостанцию? Послушать эфир. Может, кто из старых знакомых откликнется?
Павел щёлкнул по кнопке и обратился в слух. Рация молчала. В общем-то, ночь ещё, на дороге почти никого. Попробовать, может, падать голос? Впрочем, это всегда успеется.
Потихоньку начинало светлеть небо по левую сторону дороги. Звёзды меркли, освобождая место рассвету. Мир обретал чёткость, наполнялся пока ещё однотонными красками. Наконец, из-за горизонта робко выглянуло солнце – небольшое, на треть меньше, чем оно кажется с Земли. Рассветный белый ореол сливался с бледно-розовым марсианским небом, постепенно переходящим в фиолетовый сумрак на западе.
Солнце в этих широтах никогда не поднималось высоко, а уж зимой и вовсе летало где-то у кромки горизонта, словно боясь приподняться поближе к зениту. Так что фонари вдоль главных трасс продолжали гореть и днём, пусть и не так ярко.
Постепенно движение на автостраде усиливалось, становилось всё больше машин. Встречные грузовики приветливо сигналили, и Павел отвечал им тем же. Однообразная песчаная равнина оранжево-красного цвета с редкими кустиками становилась всё более обжитой. Мелькали по сторонам пункты заправки аккумуляторов, небольшие придорожные мотели, маленькие самобытные поселения, и чем ближе к мегаполисам приближался марсобойщик, тем такие поселения встречались чаще. Наконец, начинали подниматься вокруг башенные небоскрёбы, искрящиеся на солнце, фабрики и заводы, испускавшие белёсые клубы искусственных облаков, супермаркеты и офисные центры, битком набитые народом. Проносились мимо вагончики монорельсовой дороги. Автострады сливались в эстакады и поднимались на высоту десятков этажей над городом, откуда открывалась впечатляющая панорама. Отсюда, казалось, рукой можно было дотянуться до спокойно висящих теплопланов, округлые бока которых всецело принадлежали пёстрой рекламе.
Затем дорога вновь приникала к земле, дома становились меньше, будто врастая в холодный грунт, и постепенно кругом освобождалось пространство. На окраинах лучились стеклянные оранжереи, под прозрачными сводами которых круглый год собирали урожай. Здесь же на окраинах копошились немногочисленные, но быстро размножающиеся птицы. В основном, голуби и вороны.
И дальше снова открывалась пустынная равнина, выглядевшая после разнообразия города скучной и унылой. От одного вида красных песков становилось тоскливо, словно, покинув город, марсобойщик упускал нечто живое, нужное,