преувеличивают, – высказал свое мнение Меньшиков, – хотя фашистская авиация наглеет с каждым днем, нарушает границу все чаще. А нам дан приказ не поддаваться на провокацию. Как это понимать?
– Как? – Петровский задумчиво выпустил дым. – Такими вещами не шутят. И англичане… очень уж злорадствуют. Хотелось бы им столкнуть нас лбами, с апреля вещают, что не завтра, так послезавтра Германия нападет на Советы… Сложная, очень сложная обстановка…
Англичанам, несомненно, верить было нельзя, но то, что немецкие самолеты часто вторгались на нашу территорию, летали над аэродромами, расположением войск, над военными объектами, очень и очень настораживало, и Меньшиков, пользуясь тем, что вскоре должны были начаться летно-тактические учения, 21 июня дал команду полку перебазироваться на запасной аэродром. Вот потому-то полк пока и не понес потерь.
Пока… Каким окажется боевой вылет? Без истребителей сопровождения придется нелегко. Меньшиков взглянул на часы. Без десяти одиннадцать. Пора бы взлетать: до Бухареста, по которому должна нанести бомбовый удар его группа, лету около трех часов да обратно столько же, а светать начинает в начале четвертого. Значит, фашистские истребители, севшие на острове Змеином, могут и постараются перехватить бомбардировщиков. Каждая минута промедления не на пользу полку. Майор снял трубку прямого телефона с КП дивизии. Ему ответили сразу:
– Оперативный дежурный слушает.
– Двадцать первый беспокоит. Как там обстановка? Почему нет команды?
– Ждите, – сухо ответил оперативный дежурный. – Команда будет.
– Пятые сутки ждем. Под крыльями, на голой земле…
– По мягким постелям соскучились? – перебил его недовольный голос командира дивизии. – Привыкайте, Федор Иванович, под крыльями спать и в кабинах самолетов. Даю вам еще два часа. И ни шагу от машин. Ясно?
Меньшиков положил трубку и, дав команду дежурному по аэродрому оповестить экипажи о двухчасовом отдыхе, вышел на улицу. Небо над Севастополем по-прежнему полыхало багрянцем, где-то гудели самолеты – нудно, с завыванием: не наши, – то там, то здесь ввысь взвивались ракеты, трассирующие пули. Голова была тяжелая, хотелось спать: с раннего утра 22 июня он на ногах и, можно сказать, не отдыхал, а в полете надо быть собранным, сообразительным, принимать решения в доли секунды. Надо обязательно поспать хотя бы эти два часа.
Майор постоял еще с минуту и направился к своему бомбардировщику.
До экипажа уже дошла команда об отдыхе: штурман, начальник связи и воздушный стрелок лежали под крылом на брезенте, положив под голову парашюты. Из темноты навстречу Меньшикову вынырнул механик – он был за дневального – и отрапортовал:
– Товарищ командир, экипаж находится на отдыхе.
– Вижу, вижу, – остановил его жестом руки Меньшиков. – Все в порядке?
– Так точно.
– Хорошо. Дежурьте. В случае чего я буду в кабине.
– Есть!
– Товарищ