и гаснут свечи и лампады от большой духоты, ибо церковь очень низка. В большие праздники неизбежны обмороки у молящихся от духоты» (34).
Власти утверждают, что собор открыть невозможно, поскольку он занят музеем. Лука побывал в недействующем храме и выяснил: «Верхний этаж собора занят не музеем, а только хаотическим складом музейного имущества, а нижний – небольшим складом имущества эвакогоспиталя» (35).
Но партийные чиновники не желают слышать доводы архиерея. Уполномоченный рапортует: «22 / III-44 г. архиепископ Лука был у меня в облисполкоме, где я с ним в присутствии начальника 2 отдела УНКГБ, который присутствовал как сотрудник облисполкома, вел беседу по вопросу отклонения открытия кафедрального собора и на вопрос: «Если Вы находите, что ответ Вас не устраивает, то можете поставить вопрос перед Советом», – он заявил: «Я поставлю вопрос перед Святейшим о переводе меня из Тамбова по примеру того, как я уехал из Красноярска, где не было для меня храма и я вынужден был ходить для совершения богослужения за несколько километров»» (36).
Луке не совсем понятно, кто же препятствует открытию Спасо-Преображенского кафедрального собора: местные власти или СДРПЦ? Карпов то обещает его открыть, то спускает дело на тормозах. Чиновники играют с Лукой в кошки-мышки и кивают друг на друга. 3 апреля 1944 года архиерей пишет письмо Г.Г. Карпову. Вариантов повлиять на решение властей предержащих у него немного. Только апелляция к собственной хирургической практике и ее важности для страны дает святителю небольшой шанс. И он старается им воспользоваться: «Помимо большого личного огорчения, этот отказ вносит серьезнейшую разруху в дело лечения раненых. Ибо наша единственная, убогая и малая церковь почти непригодна для архиерейских служений… Продолжать служение в ней я не считаю возможным, и если Ваш отказ в открытии собора, который готовы открыть местные власти, будет окончательным, то я буду вынужден перебраться в Мичуринск, где церковь гораздо лучше и вдвое больше, чем наша. Это сведет почти на нет мою хирургическую работу, так как там мало госпиталей и они плохо оборудованы» (37).
Но переезд в Мичуринск невозможен по двум причинам. Кафедра находится в Тамбове, и уполномоченный имеет административную власть не допустить Луку в мичуринскую церковь. И врачебной работы в Мичуринске тоже может не оказаться. Карпов об этом позаботился. В служебной записке наркому здравоохранения РСФСР А.Ф. Третьякову он пишет «о нарушении советских законов архиепископом Лукой»: «Повесил икону в хирургическом отделении эвакогоспиталя № 1414 в Тамбове и совершает религиозные обряды в служебном помещении госпиталя перед проведением операций; 19 марта явился на межобластное совещание врачей эвакогоспиталей одетым в архиерейское облачение, сел за председательский стол и в этом же облачении сделал доклад по хирургии». Карпов полагает, что Облздравотдел должен сделать замечание профессору и что «наличие в Тамбове только одной церкви и отказ в открытии второй церкви (собора) не может