годы якобинского террора служили лозунгом расправы с «врагами народа». Однако исключать их из текста гимна французы пока не спешат.
Гимнастика ума
Лозунг «Шахматы – гимнастика ума» появился у нас в 1950-е годы. Сперва он был анонимным, но лет 10–15 спустя стал приписываться – ради вящей убедительности – Ленину.
В конце концов, по-видимому, потребовалось подтверждение достоверности лозунга. И оно появилось в статье Якова Рохлина «Гимнастика ума» («Шахматы в СССР», 1980, № 4). Согласно Рохлину, в сентябре 1920 года начальник Всеобуча Н. Подвойский решил провести в Москве шахматную олимпиаду.
– Что ж, предложение интересное, – заметил Ленин, – ведь шахматы – гимнастика ума.
Эту историю Рохлин будто бы услышал от А. Ф. Ильина-Женевского, видного большевика и деятеля советского шахматного движения. Ильин-Женевский умер в 1941 году, так что оставалось лишь верить Рохлину, неожиданно вспомнившему столь важный для шахмат эпизод из жизни вождя.
Как заметил другой шахматный журналист, Виктор Хенкин, «это вранье на протяжении многих советских лет приносило шахматам заметную пользу» (главка «Гимнастика вранья», включенная в книгу Виктора Корчного «Шахматы без пощады», 2006).
Выражение «Шахматы – гимнастика ума» широко известно только в СССР. Мне известен лишь один случай его более раннего употребления – зато за целый век до появления советского лозунга.
6 мая 1853 года в Манчестере состоялся учредительный съезд Шахматной ассоциации Северной и Центральной Англии. Торжественный ужин по случаю съезда открыл Чарлз Аллен Дювал, художник-портретист и председатель Манчестерского шахматного клуба. В этом спиче Дювал назвал шахматы «не только гимнастикой ума, но и гимнастикой духа (not merely mental, but also moral gymnastics)».
Надо полагать, что для него, как истинного британца, «гимнастика духа» была едва ли не важнее «гимнастики ума». Изложение его речи перепечатали основные шахматные журналы Британии и США, однако формула «Шахматы – гимнастика ума» в англоязычных странах не привилась, так что в Стране Советов ее пришлось придумывать заново.
В Германии «гимнастикой ума» с конца XVIII века именовали логику, математику и древние языки, т. е. основу классического гимназического образования. Неудивительно, что у нас этот оборот стал синонимом гимназической зубрежки. «В моду вошла не совсем удобопонятная фраза: гимнастика ума, – сокрушался писатель Е. А. Салиас-де-Турнемир в 1878 году. (…) Как следствие такой фразы, является решение заставить и девушек зубрить латинскую и греческую грамматики, учить алгебру и высшую математику, – и это в ущерб всему прочему…» («Теперь и прежде», «Вестник Европы», 1877, кн. 5).
Так же смотрел на гимназическую «гимнастику ума» Дмитрий Мережковский. В его поэме «Старинные октавы» (1910) читаем:
Потратили мы чуть не целый год,
Чтобы понять отличье quin и quod;
А говорить по-русски не умели. (…)
Гимнастика ума – полезный труд,
Направленный к одной великой цели:
Нам выправку казенную