перед глазами.
Тлеют на руках твои мечты
Еще стежок – и она мычит, глядя на своего мучителя сквозь пелену бесполезных слез.
Если ты забыла, кто твой враг…
Вспомнила. Так отчетливо, так ярко. И поняла, что никто её не пощадит. Это конец.
Я тебе напомню – это ТЫ…
***
Пока Старков звонил в районное управление для вызова судмедэксперта, Иван Петрович осторожно исследовал убитую. Умерла не от кровопотери однозначно. Потому что её руки были аккуратно забинтованы, писала она явно кровью из вен. Похоже, садист, отрезавший ей язык, предпринял меры, чтобы у нее оставалось достаточно сил на это… «творчество», а потом, после того, как на живую зашил ей рот, попросту воткнул нож точно в сердце.
И у Никифорова появилось мерзкое ощущение, что это какой-то чудовищный акт возмездия, а еще и паршивое предчувствие, что они вряд ли найдут того, кто это сделал.
Глава 4. Мирослава
«И я все время сижу и спрашиваю:
Почему я осмелилась, ох?
И все время, когда я вспоминаю,
Мне становится стыдно, о да.
Ты не можешь доверять хладнокровному любовнику,
Ты не можешь доверять хладнокровному рабу,
Ты не можешь доверять хладнокровным.
В конце они просто сведут тебя с ума».
© «Pretty Reckless» – «Cold blooded”
Чужая жизнь – это книга. Только не та, которую можно прочесть, листая страницы наслюнявленным пальцем и смакуя каждый эпизод, а бесконечная вереница листов. Они не обязательно исписаны текстом. Иногда они могут быть совершенно пустыми или набитыми бесполезной ерундой, составляющей нашу повседневность, или же могут быть наполнены тайнами и интригами. По крайней мере, я всегда так считала раньше. До того момента, пока не поняла, что чужая жизнь – это даже не книга, а лабиринт. Страшный, запутанный, витиеватый лабиринт, где заблудиться может каждый, даже если думает, что знает его, как свои пять пальцев. Только Нина никогда не была для меня лабиринтом, она – та самая открытая книга, которую мне было позволено читать вдоль и поперек, и которую, казалось, я знаю почти наизусть, даже лучше, чем она сама. Книга, которая всегда доступна мне и понятна. В ярко-розовой обложке, со страницами, исписанными каллиграфическим почерком, сюжетами комиксов, шутками и стихами. Я так думала. Только ни черта я о ней не знала. И не узнала бы никогда, если бы не вскрыла её аккаунт. Не из любопытства. Нет. Меня подкосила её смерть. Подкосила так сильно, что мне казалось, я умерла вместе с ней. Полиция тщетно искала ублюдка, который ее убил, а я все время думала о том, что ничего не понимаю. Кто угодно мог быть неосмотрительным, но не Нина. Точнее, она была слишком домашней, слишком застенчивой, чтобы уехать с кем-то в машине. С кем-то, кого она не знала. Но оказалось, что это я НИЧЕГО о ней не знала.
И теперь погружалась в ее жизнь день за днем, понимая, что я в том самом лабиринте, который так хорошо мне знаком, и в то же время он менялся каждую секунду, чтобы