двор, чтобы выйти на другую улицу и через десять минут снова оказаться в той же квартире.
– Журнал! – потребовал мужчина и стал торопливо его листать.
Он, видимо, нашел то, что искал, и удовлетворенно откинулся в кресле.
– У нас провал, – спокойно сообщил он Оле. – И мы не можем понять, что именно привело к нему.
Оля молчала. Она не совсем понимала, какое отношение это имело к ней…
– Вы должны были переправить меня на родину, – наконец решилась сказать она.
– О-о! Это теперь почти невозможно. Увы, моя девочка. Пока мы не знаем, что случилось, мы должны затаиться. Кроме того, как ты понимаешь, мы провалили задание. Центр ждет информацию, а не наши оправдания.
Оля вопросительно посмотрела на Штерна. Сейчас он не казался ей таким бравым как утром.
– Буду краток. Параллельно с тобой были заброшены еще двое. Как? Не знаю. Один из них должен был в Берлине получить бумаги от нашего агента и положить их в тайник. Больше ничего. Только Ангел лично знала агента. Тайник был мой, и очень надежный. Агент мог бы воспользоваться им сам, но раньше мы никогда так не рисковали. Ангел контролировала процесс. Это было ее решение. Перед самой встречей она, вероятно, увидела слежку. «Вели» новичка. И она выпрыгнула из окна магазина, где вела наблюдение за ними. Наш агент успел скрыться.
– Боже!
– В Центре уже знают о ее смерти. Но никаких объяснений мы им дать не можем. А главное, нет документов и ясности – за кем все-таки следили.
– Может, ее кто-то толкнул? – высказала предположение Оля.
– Исключено. Она разбила окно коленом. Агент, видимо, поднял голову, увидел ее и ушел. А она выбросилась из окна. Я знаю подробности из полицейской сводки, и от ее мужа, который ждал ее в машине. Он стал наблюдать за связным. Потом «передал» его нам.
– И что?
– Парень или абсолютный дурак, или его перевербовали. За ним ходят до сих пор. Он становится крайне опасен… для нас.
Мужчина замолчал.
– Ты обучалась в группе? – неожиданно спросил Штерн.
– Одна. Но люди там еще были. Мужчины, судя по запаху.
– У меня была надежда, что ты знаешь хоть кого-то и сможешь опознать. Хорошо. Сегодня отдыхай. Завтра утром мы поедем к границе. Чемодан возьмешь с собой. Кофе и галеты на кухне.
После ухода Штерна Оля впала в оцепенение. Она не могла представить, что Ангелины Васильевны больше нет.
«Как ей, наверное, было страшно, – думала девушка, – и больно. Бедный Дмитрий Трофимович. Он остался один. Они были такими дружелюбными, такими заботливыми…»
На рассвете за Олей зашел Штерн, и они выехали из Женевы. И ехали, почти не останавливаясь, весь день.
– Констанц – приграничный город. Здесь можно переходить почти бесконтрольно. Встреча была в Берлине. А теперь парень переехал сюда. Я покажу тебе его. Может, он клюнет на тебя. А я попробую отвлечь его «друзей». Улыбнись ему, но не переигрывай. Иначе еще и тебя придется выпутывать.
Довольно высокий парень шагал посередине улицы, привлекая внимание прохожих одеждой, слишком «взрослой» для него. За ним, не скрываясь, шли двое мужчин,