рады сотрудничеству с Сонным королевством? Думаешь, я не вижу, что́ написано на их лицах? Вопрос: а стою ли я того бесчестия, на какое ты обрек Двор весны?
Дыхание Тамлина вновь сделалось шумным и прерывистым. Прекрасно. Я хотела вышибить его из колеи. Настало время ему услышать правду.
– Чтобы вернуть одну меня, ты нас всех продал, – тихим, холодным тоном продолжала я. – Ты сделал нас рабами… хуже того, шлюхами Сонного королевства. И прости меня, если я теперь пытаюсь вернуть хотя бы часть потерянного.
Из костяшек его пальцев выдвинулись когти. Из горла вырвалось звериное рычание.
– Видно, особы королевской крови заскучали и решили поохотиться на двуногую дичь, а потом хорошенько ее помучить перед смертью, – продолжала я. – Если ты желаешь стоять на коленях перед Сонным королевством, стой. А я пресмыкаться перед ними не собираюсь.
Это стало последней каплей. Тамлин взорвался.
Затрещала ломающаяся мебель. Зазвенели разбитые стекла в окнах.
Но в этот раз я не окружила себя защитной преградой.
Опрокинутый столик сбил меня с ног и швырнул прямо на книжные полки. Я ощутила жгучую боль сразу в нескольких местах и начала сползать на устланный ковром пол. Тамлин подскочил ко мне. У него дрожали руки.
Двери настежь распахнулись.
– Что ты наделал! – крикнул Ласэн.
Он грубо отпихнул оторопевшего Тамлина. Тамлин был настолько потрясен случившимся, что даже не сопротивлялся. Ласэн протянул мне руку, помогая встать.
По щеке у меня ползла теплая струйка крови.
– Тебе надо умыться, – сказал Ласэн, обнимая меня за плечи и выводя из развороченного кабинета.
Я едва его слышала. В голове звенело, а окружающий мир покачивался и вращался.
Караульные (а среди них были Брон и Харт – любимые гвардейцы Тамлина) очумело глазели то на растерзанный кабинет, то на мое лицо.
Что ж, вид у меня был под стать кабинету. Когда мы проходили мимо коридорного зеркала в золоченой раме, я поняла, чем вызван ужас караульных. Глаза у меня были остекленевшими, лицо – мертвенно-бледным, а из большой раны на щеке продолжала капать кровь.
У меня были исцарапаны шея и руки. Но я не возражала против того, чтобы смыть кровь и посидеть в горячей воде. Потом я применю целительные силы – дар верховного правителя Двора зари. А пока пусть полюбуются на меня в таком виде.
– Фейра! – окликнул меня Тамлин.
Я остановилась, зная, что на меня сейчас смотрит множество глаз.
– Я в лучшем виде, – прошептала я. – Прости.
Потом я стерла кровь со щеки и повторила:
– Я в лучшем виде.
Мои слова не убедили никого, а уж тем более Тамлина.
Вздумай я сейчас написать картину, я бы назвала ее «Ловушки и наживки».
Я едва успела залезть в горячую воду купальни, как поймала вопрос Ризанда: «Ты никак покалечилась?»
Сегодня его вопрос звучал совсем тихо, а связующая нить казалась натянутой туже, чем несколько дней назад.
«Есть