открытой. Золотисто-коричневый ковер под ногами скрадывал ее неловкие, неуверенные, быстрые шаги. Она дошла до лифта, нажала кнопку. Лифт приехал, распахнул сияющие, отделанные бронзой и мореным дубом двери, но она не двинулась с места. Лифт уехал. Прошло сколько-то времени – кто считал? Нателла Георгиевна снова нажала кнопку вызова. Странно, как все же это странно, ненормально устроено… По-идиотски… Можно бежать за три моря и не спастись. Можно искренне хотеть начать все сначала и не начать. Можно жадно желать все забыть и не забыть ничего. То, что было, – это всегда то, что было. И от этого никуда не спрятаться.
Лифт приехал, снова открыл двери, словно призывая в свои механические объятия. Нателла Георгиевна шагнула в лифт и коснулась кнопки с цифрой «шесть» – последний этаж отеля, ресторан, кафе на открытой террасе на крыше. Под самыми звездами, кокетливо смотрящимися в воды Тибра.
В кафе молоденький официант с коричневым личиком заморенной кухонной суетой мартышки вежливо проводил ее к свободному столику у самых перил террасы. Нателла Георгиевна судорожно вцепилась в протянутое меню, махнула официанту – одну минуту, синьор, потом, после.
Она сдерживалась изо всех сил – ей хотелось кричать, выть в голос. Сдернуть со стола крахмальную скатерть, перебить все бокалы, бутылки. Но вместо этого она трясущимися руками достала из сумки сигареты, закурила. Поднялась, оперлась локтями на прохладные каменные перила террасы, вперила взгляд в темноту. Огни, огни – над парком Боргезе, над Квириналом, на дальних Яникульских холмах. Огни расплываются, дрожат, дробятся в навернувшихся на глаза предательских слезах.
Что же делать? Как жить? Как дальше жить с ним?!
Огни там, внизу, разгорались все ярче. Их становилось все больше, больше…
Нателла Георгиевна перегнулась через перила – там, внизу, городской асфальт, твердый, как камень. Римская мостовая, утрамбованная поступью легионов. Может быть, она примет еще одного легионера? И кому-то двадцать шестого числа потребуется только один билет на самолет для возвращения туда… домой.
Огни заплясали как сумасшедшие, голова снова закружилась и одновременно вдруг стала легкой-легкой, и тело стало почти невесомым.
– Cosa fa?! No! No signora! Aiuto!1
Чьи-то руки крепко схватили ее сзади, дернули, не давая окончательно утратить равновесие. Сумка упала на пол, с грохотом опрокинулся стул. Затрезвонили на соседних столах мобильные телефоны – сразу несколько постояльцев отеля, громко крича, вызывали «пронто сокорсо» – карету «Скорой помощи» «для потерявшей сознание синьоры».
Нателла Георгиевна всхлипнула – чья-то сердобольная рука, явно женская, украшенная яшмовым браслетом, стремясь привести ее в чувство, поднесла к ее носу маленький открытый флакон духов. Духи пахли медом и состраданием. И они запрещали умирать вот так просто – случайно или намеренно, буднично и бесславно.
Глава 2
«ПАРУС» (семь месяцев