банк явились трое. Маски из чёрных колготок, чёрные спортивные костюмы, чёрные спортивные сумки, чёрные пистолеты (вряд ли спортивные). Юные смешные голоса, шаблонные угрозы. Сценарий ограбления – как в плохом кино. Выстрелы в потолок, запуганные посетители, пухлые дамы в окошках касс, с непривычной расторопностью выгребающие деньги для лихих молодчиков.
Все сидят тихонько, как мышки, скрючившись по углам. Один из бандитов пустился по кругу с мусорным пакетом, привычно и естественно, будто ещё вчера обходил со шляпой толпу зевак, обступивших уличных музыкантов. В пакет летят телефоны, кошельки, ювелирка. Товарищи-грабители матерком подгоняют и парня с пакетом, и кассирш.
– Прошу прощения, это какое-то представление? – интеллигентным шёпотом осведомился привлекательный мужчина, подползший поближе к Рите.
– Тише, пристрелят! – прошипела девушка.
Мужчина покивал. Лицо у него было совершенно безмятежное, будто ему сделали замечание в библиотеке. Ухоженный, гладко выбритый, с импозантной сединой на висках. На вид рассудительный, без всякой сумасшедшинки в глазах. Только одет очень странно: точно со съёмочной площадки фильма о Древнем Риме сбежал. Непохоже, чтобы под кайфом, хотя Рите ли, примерной девочке, о таком судить?
– Э, чмо в балахоне! Всё ценное в мешок! – ломающимся голосом потребовал юнец, дойдя до Ритиного уголка.
Девушка вжалась в стену. Похоже, оригинал в тоге сейчас что-нибудь отмочит. А нет ничего хуже для заложницы, чем оказаться рядом с сумасбродом, готовым что-нибудь отмочить. Подростки, прячущие лица в колготках, вряд ли метко стреляют…
– Прошу прощения, – всё так же интеллигентно отозвался мужчина, – что вы считаете ценным?
Рита начала вспоминать «Отче Наш», чего не делала лет с семи, когда детские молитвы не спасли очень набожную, очень добрую, но очень больную бабушку.
– Харэ ваньку валять! – занервничал грабитель, наставляя на блаженного дрожащий пистолет. – Телефон, часы, золото, деньги!
– Эх, юноша… – безмятежный дядя покачал головой, словно хотел вразумить непутёвого сына. – Эти ценности иллюзорны. Вам они не принесут ни счастья, ни здоровья, ни любви окружающих. Только минутное удовольствие. Но раз уж вы так настаиваете…
Он сунул руку в складки тоги и, как заправский фокусник, вынул ворох зелёных заокеанских и радужных забугорских бумажек. У агрессивного юнца отвисла челюсть, и рука с пистолетом опустилась градусов на двадцать. Рита смотрела во все глаза. А фокусы продолжались.
Как Царевна-лягушка, мечущая лебедей из рукава, этот кудесник доставал из своей тоги всё новые сокровища. С десяток телефонов несправедливо завышенной цены посыпалось в мусорный мешок подростка. Потом несколько штук наручных часов, обвисших в мощном кулаке трюкача, как букет полевых васильков, который долго несли до вазочки по солнцепёку, да так и не донесли. Два других бандита застыли, наблюдая за появляющимися ниоткуда богатствами.