но терпимо, – говорит дядя Берни, закрывая дверь.
Сквозь отверстия панелей откуда-то снаружи сыплются оранжевые искры.
– Именно так человек обретает мудрость. Стукнувшись башкой или разбив нос. Мы учимся на ошибках, не так ли?
Я похлопываю по висящему на шее дневнику.
«Но некоторые предпочитают забыть про свои ошибки, как Червонная Королева. Значит, они в жизни не научатся».
– Тут есть небольшой фокус, – добавляет папа. – Если присмотришься внимательней, увидишь, что одни лошадки отбрасывают тень, а другие нет. Настоящие – те, которые с тенью.
Я внимательно разглядываю карусель и, к собственному удивлению, быстро нахожу настоящих лошадок. При мысли о том, что меня с размаху бросит о стекло, сердце начинает биться быстрее. Я чувствую, как кровь несется по жилам. Да, я спрыгнула с бабочки во время грозы, но ведь на сей раз это не будет полетом. Никакого ветра, который помог бы мне. Я вообще ничего не смогу контролировать.
Теперь я понимаю, как чувствовал себя Морфей, сидя в машине. Ничего смешного нет, если взглянуть с его стороны.
Под ногами гудит мотор «Гравитрона».
Папа крепче сжимает мою руку.
– Это единственный способ пройти туда и спасти маму и Джеба. Просто держись за меня и прыгай вместе со мной. Теперь моя очередь расправить крылья.
Я нервно улыбаюсь.
– К слову о крыльях, – говорит дядя Берни, указав мне за плечо. – Надо их убрать. Портал маленький. Мы же не хотим, чтобы ты застряла.
Я хмурюсь. Уже привыкла, что мои крылья на воле. Они символизируют силу. Втянуть их не так уж трудно – я столько практиковалась в лечебнице, – хотя я начинаю по ним скучать, как только они пропадают.
Я стискиваю папину руку и не выпускаю ее, когда мы становимся напротив зеркальной стены. Дядя Берни держит сумку, потому что мы с папой еще новички. Ну или, точнее, папино выросшее тело еще не успело заново приспособиться.
Мотор гудит громче, и мы начинаем вращаться. Наши спины буквально прилипают к зеркалу. Мы пригвождены к месту, как насекомые, которых я когда-то коллекционировала. Легкие сжимаются, словно делаются меньше. Я так ошеломлена, что ничего не могу разглядеть, кроме размытых пятен в отражениях. Я сглатываю, чувствуя, как по пищеводу поднимается желчь.
И в ту секунду, когда я уже готова расстаться с яйцами бенедикт, папа кричит:
– Давай!
Слышится звук опускаемого рычага. Пол отпадает, а мы с папой летим вперед, держась за руки. Это немного похоже на то приключение в Стране Чудес, когда мы с Джебом преодолевали пропасть на чайных подносах.
Стекло несется навстречу. Я издаю крик… но зеркало прогибается, точно пузырь, обволакивает нас и подается. Мы проскакиваем насквозь и оказываемся в другом мире.
Папа выпускает мою руку. Некоторое время я продолжаю лететь, а потом оказываюсь верхом на карусельной лошадке, которая движется вместе с «Гравитроном».
Нас окружает теплая влажная вонь, словно мы оказались