хранился до пропажи тот «Черный квадрат»? В здании в Лаврушенском переулке или же на Крымском Валу?
В глазах Угрюмовой появился свет надежды, они воссияли улыбкой.
– Я сразу поняла, что вы неспроста пришли ко мне, раз задаете такие вопросы… Я вам все расскажу: где он хранился, в каком боксе, на каком стеллаже, только, пожалуйста, найдите его и… Попадись он мне на глаза, я бы его умыкнула и… – на лице женщины мелькнуло что-то похожее на злорадство.
Нуарб вытащил из кармана золотой червонец и положил на стол, возле руки Угрюмовой.
– Это вам на проживание…
И лучше бы он этого не делал, ибо лицо женщины сморщилось, плечи вздрогнули, и она разразилась плачем.
– Какой чудовищно продажный мир, – запричитала она, – может, и в самом деле он не достоин существования… Мне платят за то, что я хотела как лучше… Я знаю, что это за деньги… Их когда-то у Казимира Позументова было много, но они не принесли нам счастья… Мы расстались… – Она черенком чайной ложки отодвинула червонец. – Заберите эту заразу и не думайте, что все инфицированы золотой лихорадкой…
Нуарб взял монету, зажал ее в кулаке и поднялся с места.
– Извините за беспокойство, у меня и в мыслях не было вас обидеть… – и пошел к двери. Угрюмова, торопясь, произнесла:
– Молодой человек, вам может помочь Владимир Антонович Портупеев… Он работает электриком в Галерее современного искусства на Крымском Валу и раз в месяц, в целях профилактики электрической системы, имеет доступ во все боксы хранилища…
Вот так зигзаг удачи! Ждал, когда ему назовут адрес. Но дали только номер телефона, который он запомнил и повторял всю дорогу, пока шел на автобусную остановку. Она была в конце Сивцева Вражка, как раз на углу Староконюшенного переулка…
Глава восьмая
Температура воздуха в прибрежной зоне Байкала била все рекорды. Плюс 41,3 градуса по Цельсию! Правда, в 1933 году она на одну десятую градуса была выше, и тогда это объясняли чрезмерной активностью Солнца. Однако, несмотря на зной, вода в озере была достаточно холодной, и Штольнев, поплавав минут десять, почувствовал, как начинают неметь пальцы и икры ног, и повернул к берегу. Выйдя из воды, он прошел к скальному выступу, взобрался на него, намереваясь позагорать. Однако камень был настолько раскален, что очень скоро выносить его жар стало нестерпимо. Он спустился и спрятался в тени кустарника. Здесь дышалось легко, воздух был сухой, чистый.
Сквозь ветви жимолости ему хорошо была видна гостиница, пихта, росшая за нею. Вдруг он увидел коляску, в которой сидела все та же молодая женщина с книжкой в руках. Она подъехала к самому краю озера, и не успел Штольнев подумать об опасной ее близости к обрыву, как коляска наклонилась и стала сползать в сторону воды. Не раздумывая, он поспешил на помощь, однако не успел – коляска перевернулась и женщина оказалась под ней. На землю упала и книжка в глянцевой обложке. «Вечные мысли о главном» – успел прочитать он. Поставив коляску на колеса, помог незнакомке