Проблема эсхатологической метафизики в русской религиозной философии конца XIX – первой половины XX веков. Константин Казаченко

Лейбниц доказать обратное. Помимо того, что лейбницианская теодицея вопиюще неубедительна, она ещё и не является христианской. Ведь Лейбниц говорит о существующем мире как о лучшем из возможных миров так, как если бы Бог его сотворил. Но ведь именно этого мира, мира как состояния, христианский Бог не творил. Этот мир со всем переполняющим его злом, как «необходимым», так и «не необходимым» явился результатом грехопадения, то есть морального зла, совершённого ангелом и человеком. Следовательно, разумному существу необходимо искать совершенно другие утешения, принципиально отличающиеся от любой рациональной теодицеи. Едва ли не единственным утешением подобного рода может явиться теодицея сверхбожественная. Для рационального сознания она выглядит как убеждённость в том, что существует нечто трансцендентное самому Богу, некая метафизическая сущность, возвышающаяся над Богом, как небо над землёй. Эта сущность должна быть меоном, то есть небытием, заключающим в себе потенциальное бытие. Таково учение Бердяева о добытийственной свободе, меонической сущности, трансцендентной самому Богу, свободе, над которой сам Бог не властен. «Бог-Творец всесилен над бытием, над сотворенным миром, но он не властен над небытием, над несотворенной свободой, и она непроницаема для него»39.