вы, мистер Форбиден, – сдержанно проговорил мой жених. – Позвольте выразить моё восхищение. Вы честно заработали этот танец… единственный.
В ответе сквозил весьма недвусмысленный намёк, но «корсар» только улыбнулся. Более не обращая на Тома никакого внимания, подошёл ко мне и, поклонившись, молча подал руку.
Приняв её, я проследовала за ним к центру зала.
– А я уже думала, вы так и останетесь в стороне, – как можно равнодушнее заметила я, ступая по блестящему паркету.
– О, нет, мисс Лочестер. Разве мог я позволить кому-то отобрать у меня единственный вальс, что вы будете танцевать?
Барьер дрогнул и исчез. Гильзы на полу, подчиняясь мановению руки лорда Чейнза, взмыли в воздух и собрались в урну, уже приготовленную лакеем. Я снова заметила пристальный взгляд потенциального свёкра, устремлённый в мою сторону, но на сей раз трудно было понять, на кого он смотрит – на меня или на моего партнёра.
Следом я заметила поджатые губы матери, озадаченное лицо отца и хмурое – Тома, и предпочла отвернуться.
– Приятно будет знать, что я танцую с тем, кто не любит танцы в той же мере, – заметила я. – Неудобно чувствовать, что не разделяешь чужое удовольствие.
Заложив одну руку за спину, другой мистер Форбиден коснулся моей талии.
– Кто знает, мисс Лочестер. Вдруг и мы с вами наконец поймём, что находят в этом бестолковом занятии все вокруг?
Его разноцветные глаза были ближе, чем когда-либо, его пальцы придерживали меня едва-едва, но при этом – удивительно цепко. И почему-то мне казалось, что это, а вовсе не сквозняк, является причиной моей внезапной дрожи.
Скрипки деликатно и нежно вывели первые аккорды. На шесть восьмых, складывая вальсовый ритм.
Мой партнёр повёл меня вперёд.
Первые фигуры были чинными и неторопливыми. Мы делали шаги и повороты, даже не соприкасаясь руками.
– Жаль, что нас прервали на кладбище, – произнёс мистер Форбиден. Скрипки приглушали его голос для всех, кроме меня. – Полагаю, поговорить с вами о Шекспире было бы весьма любопытно.
– Не думаю, что вы услышали бы из моих уст нечто новое для вас.
– Порой приятно услышать из чужих уст нечто хорошо тебе известное. Особенно если это нечто, близкое тебе самому. Вносит некое разнообразие в привычное одиночество.
– Ощущаете себя одиноким?
– Только не вздумайте меня жалеть, мисс Лочестер. Моё одиночество – верный и приятный товарищ, с которым я давно уже решил связать свою жизнь, о чём ничуть не жалею. Однако иногда приятно побыть и в другой компании.
Сердце как-то неприятно кольнуло.
– Так вы презираете всех женщин?
– Не всех. И ни одной из них не пожелаю пару вроде меня.
Удивительно, но эти недобрые слова заставили исчезнуть призрак подступившей было тоскливой обиды.
Голоса скрипок сливались в трепетную мелодию, мажорную, светлую в своей пронзительности. Мы вскинули руки, делая круг, подняв ладони, но ещё не соединяя их, лишь приблизив