пробормотало злобное существо и почесало лысину. – И аббатства тоже.
– А между тем, – елейным голоском продолжала я, – мы там изучали много интересных наук, например…
– Например, ты знаешь, что такое фистинг? – прервала меня Оливия и уставилась рыбьими глазами. – А сколько оттенков у серого?
Я мгновенно перебрала в уме все известные мне слова на «ф». Фистинга среди них не имелось. И сколько может быть оттенков у примитивного серого цвета? И уж совершенно непонятно, почему Юлиан краснеет и хихикает, как деревенский дурачок.
– Я не знаю, что такое фистинг, Оливия, и насчет серого цвета тоже не специалист, – с достоинством говорю я. – Но зато я легко могу отличить фок-мачту от стеньга-стакселя, а также знаю все румбы и галсы.
– Капитаном хочешь быть? – удивилась Оливия.
– Да.
– Прикольно. Красава. В чем еще разбираешься?
Оливия крутанула колеса кресла и подъехала поближе ко мне:
– Дай-ка я тебя рассмотрю…
У нее был внимательный и пронзительный взгляд.
– Знаешь, я ведь умею читать судьбы людей по их лицам, – сказала Оливия. – За это меня очень не любят все подпевалы моего отца. Я не могу предсказать им ничего хорошего, и это неудивительно – бóльших тупиц и лицемеров в мире просто не встретишь.
– А Юлиан? – указала я на красавца-юношу.
– Он женится на какой-нибудь сановитой старухе с огромным приданым, в первый же год брака отправит женушку на тот свет, а состояние растратит на вина, карты и шлюх. Одна из шлюх заразит его постыдной болезнью, и он проведет остаток дней своих, гния в трущобах среди бездомных собак.
– Чушь, – посуровел лицом Юлиан. – Да как вы смеете, девчонка! Я вызвал бы вас на дуэль!
– А вызови!
– К вашему счастью, вы калека, так что вам не отведать моей шпаги.
– Дружочек, ты просто трус, – хмыкнула Оливия. – Не хочешь связываться. Я же тебе отмахну яйца своим эспадроном, не вставая с кресла. Да, но тогда не сбудется мое пророчество – без яиц ты не станешь мужем сладострастной старухи и не получишь ее состояния. Живи. Разрешаю.
Юлиан побагровел:
– Мерзавка! Оскорбляя меня, вы сильно ошибаетесь!
– Своему ночному горшку это скажи, – отмахнулась Оливия. – Я никогда не ошибаюсь!
– Тем не менее вы ошиблись, Оливия, – сказала я, – когда затеяли это непристойное представление с гробом и ряжеными. Разве вы не знаете, что это может оскорбить чувства верующих? Вы, конечно, можете заявить, что вас это не волнует, ведь вы дочь богатого и высокопоставленного синьора, он всегда сможет вас защитить от святой юстиции…
– Вот уж кого я меньше всего боюсь, так это святую юстицию, – Оливия смачно надкусила персик, сок потек по подбородку. – Что же касается моего отца, то он просто лицемерный подлец, и я лучше буду заниматься фистингом на ближнем перекрестке, чем попрошу его хоть о какой-то помощи. Я понимаю, что вас он нанял шпионить за мной, что ж, мне скрывать нечего. Пусть он волнуется за себя, за свою поганую и