бочках кипятку со щелоком. И он еще при этом орал на нас, что мы лишаем его ценных вшей, которые вдохновляют его на творчество! Не знаю, чего ради герцог позволил этому бандиту кормиться в замке вот уже вторую неделю! А эти… гусли, я так и не поняла – музицирует он на них или пытает врагов!
– Вот и давай это выясним, – не сдалась Оливия. – Маэстро весь ушел в творчество, а у меня чешутся пятки.
– Я немедленно почешу тебе пятки, только давай не будем трогать гусляра!
– А я хочу, – тон Оливии стал совсем уж беспардонным.
– Исцелитель нам помоги, – вздохнула я, дернула за сонетку и сказала явившейся служанке:
– Пусть сюда приведут гусляра, ну, того самого…
– О-о-ой, – обесцветилась от ужаса служанка.
– Передай это Теобальду и Марселино, они крепкие мужики, пусть его приведут и стоят на страже. И вооружатся боевыми мечами. Двуручными!
– Да, герцогиня.
Служанка исчезла. На лице Оливии заиграла мстительная ухмылка, которую заметил даже художник:
– О прекрасная донья, умоляю вас, перестаньте улыбаться! Я как раз работаю над контуром губ, а от такой улыбки я вспоминаю, что у меня четыре непогашенных кредита!
– Оливия! – рявкнула я. – Прекрати, ты герцогиня в конце концов! Маэстро, можете не волноваться – я погашу ваши кредиты, как только вы завершите работу над портретом моей неуемной падчерицы.
– Благодарю вас, донна Люция, – поклонился в мою сторону Рафачелли. – В творческих кругах вы недаром слывете покровительницей искусства. Если бы я мог вас изваять в мраморе… У вас такие линии бедер…
– Не отвлекайтесь на мои бедра, маэстро, – светски улыбнулась я. – Сейчас меня волнует только портрет Оливии. А там поглядим, кого можно будет еще написать или изваять.
В дверь постучали.
– Да, – молвила я.
Вошли мрачные Теобальд и Марселино, фигурами напоминавшие медведей и обвешанные холодным оружием, как майское древо – лентами. Меж ними обретался гусляр Вржик, а то, что висело у него на поясе и гудело, полагаю, было его музыкальным инструментом.
Теобальд и Марселино поклонились мне, дав по подзатыльнику гусляру, так что он тоже, считай, поклонился.
– Госпожа, – прогудели они.
– Добрый день, мессеры, – улыбнулась я им. – Моя милая падчерица возжелала услышать песнопения нашего гостя. Пожалуйста, посадите его…
– На кол?! – обрадовались недотепистые мужики.
– Вот на эту скамью. Прекрасно. Теперь я поняла, где у него перед. Добрый день, Вржик.
– Пшбжегжебже, – ответствовал из-под обилия седых волос наш гость и сверкнул глазами. Они были круглые и желтые, как у филина, но я решила не заострять на этом своего внимания.
– Достопочтенный Вржик. Мы с моей падчерицей давно мечтали насладиться вашим исполнительским талантом…
– Попсу не лабаю, – вполне внятно прорычал Вржик.
– И прекрасно, – молитвенно