собираться в дорогу, они и сами всю жизнь мечтали уехать из этого города, но им это так и не удалось.
Вечер перед отъездом оказался напряженным. Красный чемодан ждал в углу своего часа, вот только с адресом еще предстояло определиться. За годы моего взросления между мамой и теткой пробежала черная кошка, что конкретно случилось, они тщательно держали в тайне, но перестали звонить друг другу. Первое время я поддерживала общение с теткой. Долгие московские переговоры воспринимались матерью как предательство, поэтому вскоре под давлением недовольной мамы я перестала звонить ей тоже.
– Нет, не буду звонить, – мать раздраженно брякнула телефонной трубкой. – Испортились у нас отношения много лет назад, ты же знаешь. Был бы наш отец жив, он надрал бы ей задницу, и дело с концом. – Она резко ударила о колени опухшими от многолетней работы ладонями, встала и, подняв указательный палец к потолку, добавила, сделав при этом такое выражение лица, как будто ей в голову пришло что-то гениальное: – Лучше так, без предупреждения появиться на пороге, и у нее не останется выбора. Спустя время она привыкнет: живет одна, а с тобой все веселее.
– Да ладно, мам, это у нее с тобой разборки, меня-то она любит, – я пыталась ее успокоить, заметив нервозность в голосе и в движениях.
– Глупая ты еще, молодая. Переживаю я за тебя очень, – она протянула ко мне руки, – иди обниму, – и прижала мою голову к груди да так крепко, что я слышала учащенное биение ее сердца.
Родители проводили меня на рассвете, мы почти не разговаривали, и каждый был погружен в свои собственные мысли. Простились без слез и лишних вздохов, я обещала часто звонить и честно рассказывать обо всем, что со мною будет происходить, и дала слово вернуться домой, как только для меня настанут тяжелые времена. Обнимая мать на прощание, я почувствовала легкий запах духов, это был единственный флакончик «Красной Москвы», которую она хранила долгие годы и использовала только в особых случаях, видимо, сегодня был тот самый, особый случай. Автобус увозил меня дальше и дальше, через несколько секунд они скрылись из виду в облаке пыли, все еще чувствуя запах духов, я горько заплакала. Меня никто не видел, и я дала волю своим эмоциям. Я знала, что мама тоже плачет и крестит меня на прощание. Расставание намного тяжелее переносит тот, кто остается, тому, кто уходит, намного легче. До свидания, детство, мы уже никогда не встретимся вновь, но я буду помнить тебя всегда-всегда.
К полудню я уже была в Москве. Здесь я встречу тысячу рассветов, прежде чем проститься с прошлым навсегда.
Тетку я узнала практически сразу. Она сильно располнела и передвигалась с помощью трости, которую не выпускала из рук. Мы встретились в подъезде у почтовых ящиков, она посмотрела на меня, перевела взгляд на чемодан, затем молча повернулась ко мне спиной и поспешила к лифту. Я пошла за ней, волоча чемодан, чьи пластмассовые колеса грохотали по полу. Мы вошли в лифт, меня на мгновение как будто парализовало,